КОРАЛИНА
Нил Геймэн

КОРАЛИНА ОБНАРУЖИЛА ДВЕРЬ почти сразу после того, как они переехали в этот дом.

Это был очень старый дом. Он имел мансарду под крышей и подвал под землей и заброшенный сад с огромными старыми деревьями.

Дом не принадлежал полностью семье Коралины — он был слишком велик для этого. Поэтому они владели лишь его частью.

В этом старом доме жили и другие люди.

Под квартирой семьи Коралины, на первом этаже, обосновались мисс Спинк и мисс Форсибл.

Обе они были пожилыми и толстыми и жили в своей квартире с несколькими шотландскими терьерами, звали которых: Хармиш, Эндрю и Джок. Когда-то мисс Спинк и мисс Форсибл были актрисами — так говорила Коралине мисс Спинк во время их первой встречи.

— Знаешь, Каролина, — неправильно произнося имя Коралины, говорила мисс Спинк, — в свое время мы, я и мисс Форсибл, были знаменитыми актрисами. Да, мы топтали подмостки (1), дорогуша. О, только не давай Хармишу фруктовый пирог, а то он всю ночь будет мучаться со своим животиком.

— Меня зовут Коралина — не Каролина, а Коралина, — сказала Коралина.

В квартире под крышей, над Коралиной, жил чудаковатый пожилой мужчина с большими усами. Он рассказал Коралине, что тренирует мышиный цирк, но показать его никому не может.

— Однажды, маленькая Каролина, когда они полностью будут готовы, весь мир увидит чудеса моего мышиного цирка. Ты спрашиваешь меня, почему ты не можешь увидеть его сейчас? Ведь это ты меня спрашиваешь?

— Нет, — спокойно отвечала Коралина, — я прошу вас не называть меня Каролиной — меня зовут Коралина.

— Причина, по которой ты не можешь увидеть мышиного цирка, — продолжал мужчина сверху, — в том, что мыши еще не готовы и не отрепетировали свое выступление. А еще — они отказываются играть музыку, которую я написал для них. Музыка, которую я написал для мышей должна звучать как: "ум-па, ум-па". Но мыши играют что-то вроде: "тудл-удл". Я думаю, надо попробовать тренировать их другими сортами сыра.

Коралина не верила, что мышиный цирк на самом деле существует — она думала, что пожилой мужчина, вероятно, все это выдумал.

На следующий день после переезда Коралина начала свои исследования.

Она исследовала сад. Это был большой сад, в конце которого находился старый теннисный корт. Но никто из тех, кто жил в доме в теннис не играл, и ограда вокруг корта была с дырами, а теннисная сетка почти сгнила. Также здесь был старый розарий, в котором было полно низкорослых и больных розовых кустов. Был там сад камней, с одними лишь камнями. Было магическое кольцо из мягких коричневых поганок, которые отвратительно пахли, если нечаянно наступить на них.

Был там еще колодец. В тот же день, как семья Коралины заселилась, мисс Спинк и мисс Форсибл обратили особое внимание Коралины на то, как опасен этот колодец, и велели ей держаться от него подальше. Поэтому-то Коралина и решила начать его поиски, чтобы знать, где он находится, и прилежно держаться от него подальше.

Она нашла его на третий день за перелеском, на заросшей лужайке, рядом с теннисным кортом — приземистое кирпичное кольцо, практически спрятанное в высокой траве. Чтобы никто не упал в него, колодец был накрыт досками. В одной из досок зияло отверстие от сучка, и Коралина потратила целый день, кидая в это отверстие камешки и желуди, дожидаясь и считая, когда же они долетят до воды, и глубоко внизу послышится всплеск.

А еще Коралина занималась исследованием животных. Она обнаружила ежа и змеиную кожу (но не обнаружила самой змеи), и булыжник, похожий на лягушку, и жабу, похожую на булыжник.

Был здесь также и надменный черный кот, который любил сидеть на оградах и пнях и следить за Коралиной. Но стоило было Коралине приблизиться к нему и попробовать с ним поиграть — он тут же ускользал.

Так она провела первые две недели в этом доме — исследуя сад и его окрестности.

Ее мама велела ей возвращаться домой на обед и ланч, и Коралина должна была тепло одеваться перед выходом на улицу, потому что в тот год лето было очень холодным. Но на улицу она выходила каждый день и занималась исследованиями до тех пор, пока не наступил дождливый день, и Коралине пришлось остаться дома.

— Что мне делать? — спросила Коралина.

— Почитай книжку, — сказала ей мама. — Посмотри видео. Поиграй в свои игрушки. Пойди подокучай мисс Спинк и мисс Форсибл, или сумасшедшему старику сверху.

— Нет. — Сказала Коралина, — Я не буду делать все это. Я хочу исследовать.

— Я, в общем, не против того, чем ты занимаешься, — сказала Коралинина мама, — если это не приводит к беспорядку.

Коралина прошла к окну и смотрела, как идет дождь. Это не был дождь, при котором можно выйти на улицу, это был другой дождь, дождь, который летел сверху, с небес, и превращался в брызги, ударяясь о землю. Этот дождь означал "дело", и сейчас это дело заключалось в превращении сада в грязный и жидкий суп.

Коралина просмотрела все видео. Ей надоели ее игрушки, и она прочла все свои книжки.

Коралина включила телевизор. Она переключалась с одного канала на другой и на третий, но там ничего не было, кроме мужчин в костюмах, говорящих о рынке акций, и школьных программ. Наконец она нашла что-то достойное: это была вторая половина передачи о естественной истории, в которой рассказывалось что-то о защитной окраске. Она смотрела на животных, птиц и насекомых, маскирующихся под листья, веточки или других животных, чтобы избежать грозящей им опасности. Ей понравилась эта программа, но закончилась она слишком быстро, а дальше началась передача о кондитерской фабрике.

Наступило время поговорить с папой.

Папа Коралины был дома. Ее родители работали, делая что-то на компьютерах, а это означало, что большую часть времени они проводили дома. У каждого из них был свой кабинет.

— Привет, Коралина, — сказал он, не поворачиваясь, когда она вошла.

— У-м-м-м, — произнесла Коралина. — Дождь идет.

— Да, — сказал ее отец. — Льет как из ведра.

— Нет, — сказала Коралина, — просто идет дождь. Можно я пойду на улицу?

— А что говорит мама?

— Она говорит: "Ты не пойдешь на улицу в такую погоду, Коралина Джонс."

— Тогда, нет.

— Но я хочу продолжить исследования.

— В таком случае исследуй квартиру. — предложил отец. — Вот — лист бумаги и карандаш. Пересчитай все двери и окна. Перечисли все, что синего цвета. Снаряди экспедицию к баку для горячей воды. И дай мне спокойно поработать.

— Могу я пойти в гостиную? — в гостиной Джонсы держали дорогую (и неудобную) мебель, доставшуюся им от бабушки Коралины после ее смерти. Коралине не разрешали заходить туда. Никто не заходил туда. Делалось это только из самых лучших соображений.

— Только, если ты не устроишь там беспорядок. И если не будешь ничего трогать.

— Коралина серьезно обдумала эти слова, затем, взяв бумагу и карандаш, отправилась на исследования квартиры.

Она обнаружила бак для горячей воды (он находился в шкафу на кухне).

Она посчитала все, что было синего цвета (153 предмета).

Она посчитала окна (21 окно).

Она посчитала двери (14 дверей).

Из обнаруженных ею дверей тринадцать открывались и закрывались. Но одна — большая, резная дверь коричневого дерева в дальнем углу гостиной была заперта.

Коралина спросила у своей мамы,

— Куда ведет эта дверь?

— Никуда, дорогая.

— Она должна вести куда-то.

Ее мама отрицательно покачала головой.

— Смотри, — сказала она Коралине.

Она подтянулась и достала связку ключей, лежащих на притолоке кухонной двери. Она внимательно их пересмотрела и выбрала самый старый, самый большой, самый черный, самый ржавый ключ. Они пошли в гостиную. Мама отперла ключом дверь.

Дверь распахнулась.

Мама была права — дверь никуда не вела. Она открывалась в кирпичную стену.

— Когда-то это был один дом, — сказала мама Коралины, — и эта дверь куда-то вела. Когда дом разделили на квартиры, ее просто заложили кирпичом. Там, в другой части дома, находится пустая квартира, которую еще не продали.

Она затворила дверь и положила связку ключей обратно на косяк кухонной двери.

— Ты не заперла ее, — сказала Коралина.

……………………(конец примера)……………….…….

 

 

На следующий день дождь закончился, но на дом опустился густой белый туман.

— Я пойду погуляю, — сказала Коралина.

— Далеко не ходи, — ответила ей мама. — И оденься потеплее.

Коралина надела свое синее пальто с капюшоном, красный шарф и желтые веллингтонские сапоги (2).

Она вышла на улицу.

Мисс Спинк выгуливала своих собак.

— Здравствуй, Каролина, — сказала мисс Спинк. — Промозглая погода.

— Да, — ответила Коралина.

— Однажды я играла Порцию, — сказала мисс Спинк. — Мисс Форсибл говорит о своей Офелии (3), но это была моя Порция, на которую пришли посмотреть. Когда мы топтали подмостки.

Мисс Спинк была закутана в свитера и кофты так, что казалась еще ниже и круглей чем обычно. Она была похожа на большое пушистое яйцо. Она носила толстые очки, которые делали ее глаза огромными.

— В мою гримерную постоянно присылали цветы. Они постоянно делали это, — сказала она.

— Кто? — спросила Коралина.

Мисс Спинк огляделась с опаской, посмотрела сначала через одно плечо, потом через другое, вглядываясь в туман, как будто кто-то мог ее подслушивать.

— Мужчины, — прошептала она. Затем она притянула к себе собак и вперевалку направилась обратно к дому.

Коралина продолжала свою прогулку.

Она прошла уже три четверти пути вокруг дома, когда увидела мисс Форсибл, стоящую у двери в квартиру, которую они делили с мисс Спинк.

— Ты не видела мисс Спинк, Каролина?

Коралина ответила, что видела, и что мисс Спинк на улице, выгуливает собак.

Надеюсь, она не заблудилась. Вот увидишь — если она заблудилась, на нее обсыплется черепица с крыши, — сказала мисс Форсибл. — Надо быть исследователем, чтобы найти дорогу в таком тумане.

— Я исследователь, — сказала Коралина.

— Конечно, дорогуша, — ответила мисс Форсибл. — Ты только сейчас не потеряйся.

Коралина продолжала идти через сад сквозь серую дымку. Она старалась держать дом в поле зрения.

Минут через десять она очутилась там же, откуда пришла.

На глаза ей свешивались мокрые волосы, и на лице чувствовалась влага.

— Эй! Каролина! — закричал пожилой чудаковатый мужчина сверху.

— А, здравствуйте, — ответила Коралина.

Сквозь дымку она едва могла видеть пожилого человека.

Он спускался по лестнице, идущей по внешней стороне дома, начинающейся у двери в квартиру Коралины и ведущей к его двери. Спускался он очень медленно. Коралина ждала внизу, у лестницы.

— Мои мыши не любят тумана, — сообщил он ей. — Из-за него у них опускаются усики.

— Я тоже не очень-то люблю туман, — призналась Коралина.

Пожилой мужчина наклонился. Он наклонился так близко, что кончики его усов щекотали Коралине ухо:

— Мои мыши передали тебе послание, — прошептал он.

Коралина не знала, что ответить.

— Послание такое: "Не входи в дверь", — он замолчал. — Тебе это о чем-то говорит?

— Нет, ответила Коралина.

Пожилой человек пожал плечами:

— Забавные они — эти мыши. Все понимают неверно. Знаешь, они неверно произносят твое имя. Постоянно называют тебя Коралиной — не Каролиной. Никогда не назовут Каролиной.

Он взял бутылку с молоком, стоящую у лестницы, и начал подниматься к себе на чердак.

Коралина вошла в дом. Ее мама работала у себя в кабинете. Кабинет мамы пах цветами.

— Что бы мне поделать? — спросила Коралина.

— Когда тебе снова в школу? — спросила ее мама.

— На следующей неделе, — ответила Коралина.

— М-м-м... — произнесла мама. — Думаю, надо купить тебе новую школьную форму. Напомни мне, дорогая, если я вдруг забуду, — и она снова принялась что-то печатать на экране своего компьютера.

— Что бы мне поделать? — спросила Коралина.

— Порисуй что-нибудь, — мама протянула ей лист бумаги и шариковую ручку.

Коралина попыталась нарисовать туман. После десяти минут рисования перед ней лежал все еще чистый лист бумаги с надписью "ТУМАН", выведенной в углу не совсем по прямой линии. Она что-то промычала и дала рисунок маме.

— М-м. Очень современно, дорогая, — сказала Коралинина мама.

Коралина пробралась в гостиную и попыталась открыть старую дверь в углу. Она снова была заперта. Она подумала, что это, должно быть, ее мама опять заперла дверь. Она пожала плечами.

Коралина отправилась повидать папу.

Он сидел спиной к двери и печатал.

— Уходи, — энергичным тоном произнес он, как только она вошла.

— Мне скучно, — сказала Коралина.

— Поучись исполнять чечетку, — предложил он, не поворачиваясь.

Коралина замотала головой.

— Почему ты со мной не играешь? — спросила она.

— Занят, — сказал он и добавил: — Работаю, — он все еще не повернулся, чтобы взглянуть на нее. — Почему бы тебе не пойти и не понадоедать мисс Спинк и мисс Форсибл?

Коралина надела пальто, надела на голову капюшон и вышла из дома. Она позвонила в дверь квартиры мисс Спинк и мисс Форсибл. Коралина услышала разъяренный лай выбегающих из холла шотландских терьеров. Немного спустя мисс Спинк открыла дверь.

— О, это ты, Каролина, — сказала она. — Ангус, Хэмиш, Брюс, лежать, ангелочки. — Это всего лишь Каролина. Проходи, дорогая. Выпьешь чашечку чая?

Квартира пахла мебельной полиролью и собаками.

— Да, спасибо, — сказала Коралина. Мисс Спинк провела ее в маленькую пыльную комнату, которую она называла приемной. На стенах висели черно-белые фотографии хорошеньких женщин и театральные афиши в рамках. В одном из кресел сидела мисс Форсибл и энергично вязала.

Мисс Спинк налила Коралине чай в маленькую розовую чашечку с блюдечком из тончайшего китайского фарфора и дала ей сухой бисквит "Гарибальди" (4).

— Мириам, дорогая, обе мы не так молоды, как были.

— Мадам Аркати, — ответила мис Форсибл. — Кормилица в "Ромео", леди Брэкнел (5). Характерные роли. Для этих ролей не надо уходить со сцены.

— Здесь, Мириам, я с тобой согласна, — сказала мисс Спинк.

Коралине казалось, что они забыли о ее присутствии — никакого вида по этому поводу они не показывали. Она подумала, что спор, который они ведут — такой же старый и удобный, как кресло. Спор, в котором никто по-настоящему не выигрывает и не проигрывает, но который может длиться вечно, при условии, что обе стороны готовы в нем участвовать.

Коралина допила свой чай.

— Если ты не против, я почитаю по листьям, — сказала мисс Спинк Коралине.

— Что, простите? — спросила Коралина.

— Чайные листья, дорогая. Я прочитаю по ним твое будущее.

Коралина передала мисс Спинк свою чашку. Мисс Спинк вперила близорукий взгляд в черные чайные листья на дне чашки. Она поджала свои губы.

— Знаешь, Каролина, — сказала она, помедлив, — ты в ужасной опасности.

Мисс Форсибл фыркнула и отложила свое вязание.

— Не глупи, Эйприл. Прекрати пугать девочку. Зрение у тебя совсем портится. Передай мне эту чашку, дитя.

……………………(конец примера)……………….…….

На следующий день светило солнце, и мама взяла Коралину с собой в ближайший большой город купить одежду для школы. Они высадили папу у железнодорожной станции — он на целый день отправлялся в Лондон, чтобы встретиться там с какими-то людьми.

Коралина помахала ему на прощанье.

Они отправлялись в универмаг покупать школьную форму.

Коралине очень понравились одни ярко-зеленые перчатки, которые она там увидела. Но ее мама отказалась покупать их, предпочтя взамен этого белые носки, синие школьные колготки цвета военно-морской формы, четыре серых блузки и темно-серую юбку.

— Но, мам, в школе все носят серые блузки и все такое. Ни у кого нет зеленых перчаток — я буду единственной.

Мама проигнорировала ее слова — она разговаривала с продавцом. Они обсуждали, какой свитер подойдет Коралине, и сошлись на том, что лучше всего было бы купить тот, что был до-смешного большим и мешковатым, в расчете на то, что однажды Коралина дорастет до него.

Коралина отошла от них и засмотрелась на витрину с веллингтонскими сапогами, сделанными в форме лягушек, утят и кроликов.

Затем она вернулась назад.

— Коралина! Вот ты где. Где, вообще, тебя носит.

— Меня похитили инопланетяне, — сказала Коралина. — Они прилетели из дальнего космоса с лучевыми ружьями, но я их обхитрила — я надела парик и смеялась с иностранным акцентом, и мне удалось бежать.

— Конечно, дорогая. А сейчас, я думаю, тебе нужны еще заколки, да?

— Нет.

— Ну, скажем штук шесть, чтобы не ошибиться, — сказала ее мама.

Коралина ничего не ответила.

На обратном пути, в машине, Коралина спросила:

— А что там — в пустой квартире?

— Я не знаю. Ничего, я думаю. Скорее всего, она выглядит как наша квартира до того, как мы в нее переехали — пустые комнаты.

— А как ты думаешь, можно попасть в нее из нашей квартиры?

— Нет, если конечно ты не можешь проходить сквозь стены, дорогая.

— Понятно.

Домой они добрались к ланчу. Солнце светило, хотя день стоял холодный. Коралинина мама заглянула в холодильник и нашла там жалкий маленький помидор и кусок заплесневелого сыра. В хлебнице была лишь зачерствевшая хлебная корка.

— Лучше я слетаю в магазин и куплю крабовых палочек или еще чего-нибудь, — сказала ее мама. — Не хочешь со мной?

— Нет, — ответила Коралина.

— Ну, тогда устраивайся тут, — сказала ей мама и ушла. Затем она вернулась, взяла кошелек и ключи и снова ушла.

Коралине было скучно.

Она полистала книгу, которую читала ее мама, о коренных жителях какой-то далекой страны. О том, как они каждый день берут куски белого шелка и рисуют на них воском, затем опускают шелк в краску, затем опять рисуют на нем воском, затем еще красят, затем расплавляют воск в горячей воде, а затем, наконец, кидают получившуюся красивую ткань в огонь и сжигают ее.

Коралине это показалось абсолютно бессмысленным, но она подумала, что, возможно, те люди получают от этого удовольствие.

Ей все еще было скучно, а мама все не приходила.

Коралина взяла стул и пододвинула его к кухонной двери. Она взобралась на него и привстала на цыпочки. Затем она слезла и достала из шкафа веник. Снова взобралась на стул и, приподнявшись на цыпочки, стала водить веником по притолоке.

Дзинь.

Коралина слезла со стула и подняла ключи. Она торжествующе улыбнулась. Затем она прислонила веник к стене и отправилась в гостиную.

Их семья не пользовалась гостиной. В наследство им досталась мебель Каролининой бабушки, а также деревянный кофейный столик, приставной столик, тяжелая стеклянная пепельница и картина, написанная маслом, изображающая вазу с фруктами. Коралина никак не могла понять, кому понадобилось рисовать вазу с фруктами. К тому же в пустой комнате, где не стояло никаких украшений на каминной полке, не было статуэток или часов — не было ничего, что создает ощущение уюта и жизни.

Старый черный ключ был холоднее всех остальных ключей. Она вставила его в замочную скважину. Он повернулся мягко, с приятным глухим щелчком.

Коралина замерла и прислушалась. Она знала, что делает что-то нехорошее, и она старалась услышать, как возвращается домой ее мама, но ничего не услышала. Тогда Коралина, взявшись за ручку и повернув ее, открыла, наконец, дверь.

За дверью показался темный коридор. Кирпичи исчезли, как будто их никогда здесь и не было. Повеяло холодом и запахом плесени — запахом чего-то очень старого и очень неторопливого.

Коралина вошла внутрь.

Она гадала, на что похожа эта пустая квартира, если, конечно, коридор вел в нее.

С волнением продвигалась Коралина по этому коридору. Было для нее в нем что-то очень знакомое.

Ковер под ее ногами был таким же, как и в их квартире. Обои были те же, что и их обои. Картина, висящая в холле, была такой же, что висела в холле у них дома.

Коралина знала, где она находится — она в своем собственном доме. Она никуда не уходила.

Она всмотрелась в картину, висящую на стене — нет, она не была точно такой же. На картине в их холле был изображен мальчик в старомодной одежде, смотрящий на какие-то пузыри. Но здесь выражение его лица было совсем другим — он смотрел на пузыри так, как будто намеревался совершить с ними что-то очень гадкое. И было что-то необычное в его глазах.

Коралина всмотрелась в них, стараясь понять, в чем конкретно заключалось отличие.

Она почти поняла это, когда кто-то произнес:

— Коралина?

Голос был похож на голос ее мамы. Коралина прошла в кухню, откуда донесся голос. В кухне спиной к Коралине стояла женщина. Она немного напоминала Коралинину маму. Только ...

Только кожа ее была белая как бумага.

Только она была выше и тоньше.

Только пальцы ее были чересчур длинны и ни на секунду не останавливались, и темно-красные ногти были изогнуты и остры.

— Коралина? — произнесла женщина. — Это ты?

А затем она обернулась. Вместо глаз у нее были большие черные пуговицы.

— Время ланча, Коралина, — сказала женщина.

— Кто ты? — спросила Коралина.

— Я твоя другая мама, — сказала женщина. — Пойди и скажи своему другому папе, что ланч готов, — Она открыла дверцу духовки. И вдруг Коралина поняла, как она голодна. Пахло изумительно.

— Ну, что же ты?

Коралина пошла по коридору к кабинету своего папы. Там спиной к ней за клавиатурой сидел мужчина.

— Привет, — сказала Коралина. — То-то-то есть, она велела сказать, что ланч готов.

Мужчина обернулся.

Его глаза были пуговицами — большими, черными и блестящими.

— Привет, Коралина, — сказал он. — Умираю с голоду.

Он встал и вместе с Коралиной отправился на кухню. Они сели за кухонный стол, и Коралинина мама подала им ланч — огромного с поджаристой золотой корочкой цыпленка, жареную картошку и мелкий зеленый горошек. Коралина буквально сгребала еду себе в рот — такая она была вкусная.

— Мы ждали тебя очень-очень долго, — сказал другой Коралинин папа.

— Меня?

— Да, — сказала другая мама. — Здесь совсем не так, когда тебя нет. Но мы знали — однажды ты появишься, и тогда мы сможем стать настоящей семьей. Хочешь еще цыпленка?

Это был самый вкусный цыпленок из всех, что Коралина когда-либо ела. Ее мама иногда готовила цыплят, но все они были из упаковок или замороженные, и всегда жесткие и без всякого вкуса. Когда готовил Коралинин папа, он брал настоящего цыпленка, но делал с ним странные вещи — например, тушил в вине или фаршировал черносливом или запекал в тесте, и Коралина почти всегда из принципиальных соображений отказывалась к нему притрагиваться.

Она взяла еще цыпленка.

— Я не знала, что у меня есть другая мама, — осторожно произнесла Коралина.

— Конечно, есть. У всех есть, — сказала другая мама, поблескивая своими черными глазами-пуговицами. — Я думаю, после ланча ты, возможно, захочешь поиграть в своей комнате с крысами.

……………………(конец примера)……………….…….

Снаружи дом выглядел как обычно, или почти как обычно. Вокруг двери в квартиру мисс Спинк и мисс Форсибл горели синие и красные лампочки, которые зажигались и гасли, высвечивая слова. Огни бежали друг за другом вокруг двери — включаясь и выключаясь, итак — круг за кругом. "НЕБЫВАЛЫЙ", за ним шло "ТЕАТРАЛЬНЫЙ" и затем — "УСПЕХ!!!".

Стоял такой же солнечный и холодный день, как тот, из которого Коралина пришла.

За ее спиной кто-то деликатно зашумел.

Она обернулась — рядом с ней, на ограде, стоял большой черный кот, такой же, как тот, которого она видела дома, во дворе.

— Добрый день, — сказал кот.

Голос его как будто доносился из головы Коралины — голос, слова в котором были придуманы ею, но не женский, а мужской голос.

— Здравствуй, — ответила Коралина. — Я видела кота похожего на тебя в саду у себя дома. Ты, наверное, другой кот?

Кот отрицательно покачал головой.

— Нет, — сказал он, — я не что-то там другое. Я — это я, — он наклонил свою голову набок, и его зеленые глаза сверкнули. — Вы, люди, распространяетесь по всему пространству. У кошек же по-другому — они держатся вместе. Если ты понимаешь, о чем я.

— Полагаю, что да. Но если ты тот же кот, что я видела у себя дома, почему ты умеешь говорить?

У кошек нет плечей — по крайней мере, таких, как у людей. Тем не менее, кот пожал плечами — одним плавным движением, начавшимся с кончика его хвоста и закончившимся его усами, поднявшимися вверх.

— Я умею говорить.

— Кошки не разговаривают дома.

— Не разговаривают? — спросил кот.

— Нет, — ответила Коралина.

Кот мягко спрыгнул со стены на траву к ногам Коралины. Он поднял на нее свой взгляд.

— Я смотрю, ты эксперт в подобного рода вопросах, — холодно произнес кот. — В конце концов, что я могу знать? Я всего лишь кот.

И он пошел прочь, гордо подняв хвост и голову.

— Вернись! — попросила Коралина. — Пожалуйста. Я прошу прощения. Очень прошу.

Кот остановился, сел и начал умываться — задумчиво и, как будто не подозревая о присутствии Коралины.

— Знаешь, мы... мы могли бы быть друзьями, — сказала Коралина.

— Мы могли бы быть редкими представителями экзотической породы Африканских танцующих слонов, — ответил кот. — Но мы ими не являемся, — и он добавил язвительно, бросив на Коралину быстрый взгляд, — По крайней мере, я.

Коралина вздохнула.

— А скажи, пожалуйста, как тебя зовут? — спросила она кота. — Меня вот зовут Коралина. А тебя?

Кот зевнул медленно и осторожно, показывая свое необыкновенно розовое небо и язык.

— У кошек нет имен, — сказал он.

— Нет? — изумилась Коралина.

— Нет, — подтвердил кот. — Вот вы, люди, носите имена — а все потому, что вы не знаете, кто вы такие. Мы знаем, кто мы такие, и поэтому имена нам не нужны.

Коралина подумала, что в коте этом есть что-то эгоистичное, что очень ее раздражает. И что это эгоистичное, по мнению самого кота, является, пожалуй, самым важным в любом мире и в любом месте.

Часть ее требовала отнестись к коту с неприязнью, другая же часть желала быть с ним вежливой и учтивой. Вежливая часть победила.

— Скажи, пожалуйста, что это за место?

Кот быстро осмотрелся.

— Это здесь, — ответил он.

— Это я и сама понимаю. Ну а как ты сюда попал?

— Так же как и ты — я гулял, — сказал кот. — Вот так.

Коралина наблюдала, как кот медленно пересек газон. Он прошел за дерево, но с другой стороны дерева не появился. Коралина подошла к дереву и заглянула за него — кот исчез.

Она побрела к дому. Снова за ее спиной раздался деликатный шум. Это был кот.

— Да, кстати, — сказал он, — с твоей стороны было бы благоразумно использовать защиту. Будь я на твоем месте — я бы использовал.

— Защиту?

— Я выразился ясно, — ответил кот. — И в любом случае...

Он замолчал, и устремил сосредоточенный взгляд на что-то, чего здесь не было.

Затем он припал к самой земле и начал медленно продвигаться вперед, сделав два или три шага. Казалось, что он подкрадывается к невидимой мыши. Вдруг, он мотнул хвостом и сделал стремительный прыжок в сторону деревьев.

И среди деревьев он пропал.

Коралина гадала, что имел в виду кот.

Также она гадала — все ли кошки там, откуда она пришла, умеют разговаривать и просто не хотят этого делать, или они говорят лишь здесь — где бы это "здесь" ни находилось.

Она спустилась по кирпичным ступенькам к входной двери квартиры мисс Спинк и мисс Форсибл. Синие и красные огни вспыхивали и гасли.

Дверь была слегка приоткрыта. Она постучалась, но от первого же удара дверь распахнулась, и Коралина вошла внутрь.

Она находилась в темной комнате, пропахшей пылью и бархатом. Дверь позади нее захлопнулась, и в комнате стало совсем темно. На ощупь Коралина пробралась вперед, в маленькую переднюю. Что-то мягкое скользнуло по ее лицу. Это был занавес. Коралина вытянула руки вперед и отвела его в сторону.

Другая часть занавеса колыхнулась перед глазами Коралины, и за ней она увидела едва освещенный театральный зал.

Далеко, в конце комнаты, возвышалась деревянная сцена — пустая и голая, сверху на нее падал слабый луч света.

Между сценой и Коралиной размещались кресла — целые ряды кресел. Она услышала шорох и увидела приближающийся к ней свет, который раскачивался из стороны в сторону. Когда свет приблизился, она увидела, что он идет из фонаря, который несет в своей пасти большой черный скотч-терьер с поседевшей от старости мордой.

— Здравствуйте, — сказала Коралина.

Собака поставила фонарь на пол и подняла на нее свой взгляд.

— Ладно. Давай-ка взглянем на твой билет, — произнесла она хриплым голосом.

— Билет?

— Я, кажется, ясно выразился. Билет. Я не собираюсь ждать целый день, понятно тебе? Ты не можешь смотреть шоу без билета.

Коралина вздохнула.

— У меня нет билета, — призналась она.

— Еще один безбилетник, — хмуро произнес пес. — Заявляются сюда, бесстыдные: "Ваш билетик", "А у меня нету". Не знаю... — он помотал головой, затем пожал плечами. — Входи уж.

Собака подняла фонарь и засеменила прочь в темноту. Коралина последовала за ней. Приблизившись к самой сцене, собака остановилась и осветила фонарем свободное кресло. Коралина уселась в него, а собака побрела прочь.

Когда глаза Коралины привыкли к темноте, она поняла, что обладатели остальных кресел тоже собаки.

Вдруг за сценой послышалось шипение. Коралина подумала, что так звучит старая заезженная пластинка в проигрывателе. Шипение перешло в трубный звук, и на сцене появились мисс Спинк и мисс Форсибл.

Мисс Спинк ехала на одноколесном велосипеде и жонглировала мячами. Мисс Форсибл следовала за ней подскоками, держа в руках корзину с цветами. На своем пути она разбрасывала по сцене лепестки цветов. Они достигли края сцены, мисс Спинк ловко соскочила с велосипеда, и обе пожилые дамы низко поклонились.

Все собаки заколотили хвостами и восторженно залаяли. Коралина скромно захлопала в ладоши.

Затем дамы расстегнули свои пушистые округлые пальто и распахнули их. Но распахнулись не только их пальто — распахнулись также и их лица. Словно пустая скорлупа. И из пустых старых пушистых тел наружу вышли две молодые женщины. Они были худыми, бледными и очень хорошенькими, и у них были черные глаза-пуговицы.

Новая мисс Спинк была в зеленом обтягивающем трико и высоких коричневых ботинках, закрывающих почти все ее ноги. На новой мисс Форсибл было белое платье, а к ее длинным светлым волосам были прикреплены цветы.

Коралина вжалась в спинку своего кресла. Мисс Спинк покинула сцену, и трубный звук перешел в визг, как будто граммофонная игла прошлась по пластике и соскочила с нее.

— Это мой любимый кусок, — прошептала маленькая собачка, сидящая в соседнем кресле.

Другая мисс Форсибл вытащила нож из ящика в углу сцены.

— То, что я держу перед собой — это кинжал? — задала она вопрос.

— Да! — заорали все маленькие собачки. — Кинжал! — мисс Форсибл сделала реверанс, и все собаки снова зааплодировали. В этот раз Коралина решила не надоедать аплодисментами.

Вернулась мисс Спинк. Она с силой шлепнула по своему бедру, и все собачки зарычали.

— А сейчас, — произнесла мисс Спинк, — я и Мириам с гордостью представляем новое и волнующее дополнение к нашей театральной экспозиции. Я вижу добровольца?

Маленькая собачка, сидящая рядом, толкнула Коралину своей передней лапкой.

— Это тебя, — прошипела она.

Коралина поднялась, и проследовала по деревянным ступенькам на сцену.

— Поприветствуем юного добровольца продолжительными аплодисментами, — попросила мисс Спинк. Собаки зарычали, завизжали и заколотили своими хвостами по бархатным креслам.

— Итак, Коралина, — сказала мисс Спинк. — Как тебя зовут?

— Коралина, — ответила Коралина.

— Мы ведь раньше с тобой не встречались?

Коралина посмотрела на худую женщину с черными пуговицами вместо глаз и медленно помотала головой.

— Итак, — произнесла другая мисс Спинк. — Встань вон там, — она провела Коралину через сцену к щиту, установленному с краю, и положила на голову Коралины воздушный шарик.

Мисс Спинк подошла к мисс Форсибл. Она завязала глаза-пуговицы мисс Форсибл черным шарфом и вложила ей в руку нож. Затем она раскрутила ее три-четыре раза и остановила, повернув к Коралине. Коралина задержала дыхание и с силой сжала в кулаки свои пальцы.

Мисс Форсибл метнула нож в шарик. Шарик с грохотом лопнул, а нож воткнулся в щит прямо над головой Коралины, издав при этом звенящий звук. Коралина перевела дух.

Собаки остервенели.

Мисс Спинк дала Коралине очень маленькую коробочку шоколадных конфет и поблагодарила за то, что она такая хорошая спортсменка. Коралина вернулась на свое место.

— Ты была очень хороша, — сказала маленькая собачка.

— Спасибо, — ответила Коралина.

Мисс Спинк и мисс Форсибл начали жонглировать огромными деревянными битами. Коралина открыла коробочку с конфетами. Маленькая собачка уставилась на них с жадностью.

……………………(конец примера)……………….…….

 

Коралина заперла дверь в гостиной холодным черным ключом.

Она вернулась на кухню и взобралась на стул. Она попыталась положить связку ключей обратно на косяк кухонной двери. Она пыталась сделать это четыре или пять раз и была вынуждена признаться себе, что она еще не такая большая, и положила ключи на стойку рядом с дверью.

Ее мама все еще не вернулась из экспедиции за покупками.

Коралина подошла к холодильнику и достала из нижнего отделения запасной батон замороженного хлеба. Она сделала себе несколько тостов с джемом и арахисовым маслом и выпила стакан воды.

Она ждала, когда же вернутся ее родители.

Когда начало темнеть, Коралина разогрела себе в микроволновке замороженную пиццу.

Затем она посмотрела телевизор. Она удивлялась, почему взрослые забрали себе все хорошие программы, в которых сплошные крики и беготня.

Через некоторое время она начала зевать. Затем она разделась, почистила зубы и уложила себя в постель.

Утром она отправилась в спальню своих родителей и обнаружила, что в постели никто не спал, и родителей ее там нет. Она съела на завтрак консервированные спагетти.

На ланч Коралина съела плитку шоколада и яблоко. Яблоко было желтым и немного вялым, но на вкус было сладким и вкусным.

Чтобы попить чаю она отправилась навестить мисс Спинк и мисс Форсибл. Она съела три способствующих пищеварению бисквита, выпила стакан лимонада, и чашку слабого чая. Лимонад был очень интересным. На вкус он не имел ничего общего с лимонами. Вкус у него был ярко зеленым и немного химическим. Коралина ужасно любила его. Она жалела, что дома у них его не было.

— Как поживают твои дорогие мамочка и папочка? — поинтересовалась мисс Спинк.

— Потерялись, — ответила Коралина. — Я не видела их обоих со вчерашнего дня. Я сейчас сама по себе. Мне кажется, я стала семьей с одним ребенком.

— Скажи своей маме, что мы нашли вырезки из "Глазго Эмпаер", о которых мы ей говорили. Похоже, она очень заинтересовалась ими, когда Мириам упомянула о них.

— Она исчезла при таинственных обстоятельствах, — сказала Коралина. — И мне кажется, мой папа тоже.

— Коралина, дорогуша, боюсь, нас не будет завтра весь день, сказала мисс Форсибл. — Мы останемся у племянницы Эйприл в Роял Тунбридж Велс (10).

Они показали Коралине альбом с фотографиями племянницы мисс Спинк, и Коралина пошла домой.

Она открыла свою копилку и отправилась в супермаркет. Она купила две большие бутылки лимонада, шоколадное пирожное и пакет яблок, пошла обратно домой, и ела их на обед.

Она почистила зубы и пошла в кабинет папы. Она вывела компьютер из режима ожидания и напечатала историю.

ИСТОРИЯ КОРАЛИНЫ

ЖИЛА БЫЛА ДЕВОЧКА ЕЕ ЗВАЛИ ЯБЛОКО.

ОНА ОЧЕНЬ МНОГО ТАНЦЕВАЛА. ОНА ТАНЦЕВАЛА

И ТАНЦЕВАЛА ДО ТЕХ ПОР ПОКА ЕЕ НОГИ НЕ ПРИВРОТИЛИСЬ

В САСИССКИ. КОНЕЦ

Она напечатала историю и выключила компьютер.

Затем под текстом с историей она нарисовала маленькую танцующую девочку.

Она наполнила для себя ванну с очень большим количеством пены, так что та перевалила через край ванны и растеклась по всему полу. Она вытерлась сама, вытерла пол, насколько смогла, и отправилась в кровать.

Коралина проснулась среди ночи. Она пошла в спальню своих родителей, но их кровать была застелена и пуста. Светящиеся зеленые цифры на электронных часах высвечивали 3 часа 12 минут ночи.

Она осталась совсем одна, была глубокая ночь, и Коралина начала плакать. Никаких других звуков в пустой квартире не слышалось.

Она забралась в постель своих родителей, и, спустя некоторое время, она снова уснула.

Коралина проснулась оттого, что кто-то стучал ей по лицу холодными лапами. Она открыла глаза. На нее уставились большие зеленые глаза — это был кот.

— Привет, — сказала Коралина, — как ты сюда попал?

Кот ничего не ответил. Коралина вылезла из постели. На ней была длинная футболка и пижамные штаны.

— Ты пришел сообщить мне что-то?

Кот зевнул, отчего глаза его вспыхнули зеленым светом.

— Ты знаешь, где мамочка и папочка?

Кот медленно моргнул, глядя на нее.

— Это значит "да"?

Кот снова моргнул. Коралина решила, что это действительно значит "да".

— Ты отведешь меня к ним?

Кот смотрел на нее. Затем он вышел в коридор. Она последовала за ним. Кот прошел по всему коридору и остановился в самом конце, где висело зеркало в рост человека. Когда-то оно находилось на двери, внутри гардероба. Оно висело здесь с тех пор как они въехали, и хотя Коралинина мама говорила временами, что надо заменить его чем-нибудь более новым, она этого так и не сделала.

Коралина включила свет.

Зеркало отражало коридор позади нее, и это было вполне ожидаемым. Но кроме этого в зеркале отражались ее родители. Они стояли в каких-то нелепых позах в отражающемся коридоре. Они выглядели грустными и одинокими. Коралина смотрела на них, а они медленно и безвольно махали ей своими руками. Коралинин папа обнимал одной рукой ее маму.

Оттуда, из зеркала, Коралинины мама и папа устремили на нее свои взгляды. Ее папа открывал рот, произнося что-то, но она ничего не могла услышать. Ее мама подышала на внутреннюю сторону зеркала, и быстро, пока зеркало оставалось запотевшим, написала кончиком указательного пальца

Зеркало прояснилось — надпись исчезла, а вместе с ней и ее родители, и теперь зеркало отражало лишь коридор, Коралину и кота.

— Где они? — спросила Коралина кота. Кот не ответил, но Коралина могла представить его голос, высушенный как дохлая муха за оконной рамой зимой: "Ну, и где же, ты думаешь, они есть?"

— Они, ведь, не могут вернуться назад? — спросила Коралина, — По крайней мере, своим собственным ходом?

Кот моргнул, глядя на нее. Коралина восприняла это как утвердительный ответ.

— Хорошо, — сказала Коралина. — В таком случае, я полагаю, остался единственный способ помочь им.

Она прошла в кабинет своего папы. Она села на его стол. Затем она взяла телефонную трубку, открыла телефонный справочник и позвонила в местное отделение полиции.

— Полиция, — ответил неприветливый мужской голос.

— Здравствуйте, — сказала Коралина. — Меня зовут Коралина Джонс.

— Вам пора бы уже быть в постели, как вы думаете, юная леди? — сказал полицейский.

— Возможно, — ответила Коралина, не желая отвлекаться от сути дела, — но я звоню, чтобы сообщить о преступлении.

— Ну и что же это за преступление?

— Похищение. Но не детей, а взрослых (11). Мои родители были похищены, и сейчас находятся в мире, который с другой стороны зеркала, что висит в нашем коридоре.

— И вы знаете, кто их похитил? — спросил полицейский. По его голосу Коралина поняла, что он улыбается, и она очень сильно постаралась, сделать так, чтобы ее слова звучали по-взрослому, чтобы заставить полицейского отнестись к ней всерьез.

— Я думаю, моя другая мама захватила их обоих. Наверное, она держит их там и хочет пришить им вместо глаз пуговицы, или она просто использует их для того, чтобы заманить меня в свои лапы. Я точно не знаю.

— Вот оно что. Держит их в хищных когтях своих бесчестных лап, так? — спросил он. — М-м-м. Знаете, что я вам посоветую, мисс Джонс?

— Нет, — ответила Коралина. — И что же?

— Сейчас вы попросите свою маму дать вам старую добрую кружку горячего шоколада, а затем попросите хорошенечко обнять вас. Ничто так не прогоняет страшные сны как горячий шоколад и объятие. А если ваша мама начнет вас ругать, за то, что вы разбудили ее среди ночи, ну, тогда скажите, что это полицейский сказал вам так сделать, — голос его звучал серьезно и обнадеживающе, но Коралину это не обнадежило.

— Когда я ее увижу, — ответила Коралина, — я скажу ей это, — и она повесила трубку.

Черный кот, который в течение всей этой беседы приводил в порядок свою шерсть, встал и направился в коридор.

Коралина вернулась в свою спальню и надела синий халат и тапочки. Затем она стала искать под раковиной фонарь и нашла его. Но батарейки у фонаря совсем сели, и он еле горел слабым соломенным светом. Она положила его обратно и нашла коробку с белыми восковыми, "на-случай-крайней-необходимости" свечами, одну из которых она вставила в подсвечник. В каждый карман она положила по яблоку. Она взяла связку ключей и сняла с нее старый черный ключ.

Она прошла в гостиную и посмотрела на дверь. У нее возникло чувство, что дверь тоже смотрит на нее. Она понимала, что это глупо, и понимала в глубине, что это каким-то образом правда.

Она вернулась в свою спальню и обыскала карманы своих джинсов. Она нашла там камень с отверстием и положила его в карман своего халата.

Она зажгла спичкой свечной фитиль и наблюдала, как он трещит и разгорается. Затем она взяла черный ключ. Рука ее ощутила холод. Она вставила ключ в дверной замок, но не повернула его.

— Когда я была еще маленькой, — сказала коту Коралина, — когда мы еще жили в нашем старом доме, давным-давно, мой папа взял меня на прогулку на пустырь, который находился между нашим домом и магазинами.

— Вообще-то, это было не самое лучшее место для прогулок. Люди сваливали туда ненужные вещи — старые кухонные плиты, разбитые тарелки, кукол без рук и без ног, пустые банки и разбитые бутылки. Мама и папа запрещали мне заниматься там исследованиями, потому что там было очень много острых вещей, столбняка и всего такого.

— Но я все время твердила им, что хочу исследовать это место. Так что, однажды мой папа надел свои большие коричневые ботинки и перчатки, надел на меня ботинки, джинсы и свитер, и мы отправились гулять.

— Гуляли мы минут двадцать. Мы спустились с холма на дно оврага, где был ручеек, и вдруг мой папа сказал мне: "Коралина, беги! Вверх — на холм. Сейчас же!". Он сказал это так строго и требовательно, что я побежала. Я бежала вверх, на холм. Что-то укололо меня в ладонь, но я продолжала бежать.

— Когда я была уже на вершине, я услышала, как кто-то громыхает позади меня, взбегая на холм. Это был мой папа — он несся словно атакующий носорог. Подбежав ко мне, он подхватил меня на руки и отнес подальше от склона холма.

— Затем мы остановились, тяжело дыша, и смотрели назад в сторону оврага.

— Воздух словно ожил от кружащих в нем желтых ос. Должно быть, гуляя, мы сбили ногой с какой-нибудь гнилой ветки осиное гнездо. И когда я бежала на холм, мой папа, чтобы дать мне возможность убежать, остался и был искусан осами. Очки свои он потерял, когда убегал.

— Меня укусили один раз в ладонь. А на нем, по всему телу, было тридцать девять укусов! Мы потом подсчитали это в ванной.

……………………(конец примера)……………….…….

 

Коралина проснулась от утреннего солнца, которое светило ей прямо в лицо.

Какой-то момент она ощущала себя абсолютно потерянной. Она не знала, где она, не была абсолютно уверена в том, кто она. Это удивительно, как сильно наше представление о том, чем мы являемся, связано с кроватью, в которой мы просыпаемся утром, и удивительно, каким хрупким может оказаться это представление.

Временами, представляя себя исследователем Арктики или джунглей Амазонки или таинственной Африки, Коралина могла забыть о том, кто она на самом деле, и если кто-нибудь в этот момент хлопал ее по плечу или называл ее имя, Коралина начинала проделывать обратный путь длинною в миллион миль к началу своих мечтаний, вспоминая за долю секунды, кто она, как ее зовут, и где она, вообще, находится.

И вот, ей в лицо светило солнце, и она была Коралиной Джонс. Да. А затем, зеленые и розовые цвета комнаты, в которой она находилась, и шорох больших бумажных разукрашенных крыльев порхающей бабочки, и еще немного потолок, подсказали ей, где она проснулась.

Коралина выбралась из постели. Она решила, что не может ходить днем в своей пижаме, халате и тапочках, что ей необходимо переодеться, даже, если для этого потребуется надеть одежду другой Коралины. (Есть ли здесь другая Коралина? Нет, ее здесь нет, решила Коралина — есть только она.) В шкафу, правда, ничего подходящего не нашлось. Вся одежда была скорее официальной, или такой (подумалось ей), которую она хотела бы видеть у себя в гардеробе дома: здесь был костюм ведьмы, сшитый из лохмотьев; костюм пугала в заплатах; костюм воина из будущего с маленькими лампочками, которые сверкали и мерцали; облегающее вечернее платье, расшитое перьями и зеркальными блестками. Наконец, в ящике она нашла пару черных джинсов, сделанных как будто из черного бархата, и серый свитер цвета густого тумана, расшитый крошечными, едва различимыми мерцающими звездочками.

Она натянула на себя джинсы и свитер. Затем она надела ярко-оранжевые ботинки, которые обнаружила в нижней части шкафа.

Она вынула из кармана своего халата последнее яблоко, а затем достала оттуда же и камень с отверстием.

Она положила камень в карман своих джинсов, и в этот момент в голове у нее как будто немного прояснилось. Словно она вышла из какого-то тумана.

Коралина отправилась на кухню, но там никого не было.

Однако она была уверена, что в квартире все-таки кто-то есть. Она прошла по коридору до папиного кабинета и обнаружила, что он не пустой.

— А где другая мама? — спросила она другого папу. Он сидел в своем кабинете за столом очень похожим на стол ее папы, но он ничего не делал — даже не читал справочники по садоводству, чем обычно занимался ее папа, когда только притворялся, что работает.

— Ушла, — ответил он ей. — Закрыв все двери. Возникли некоторые проблемы с хищниками, — казалось, ему было приятно поговорить с кем-нибудь.

— Ты говоришь о крысах?

— Нет — крысы наши друзья. Это совсем иное — большой черный малый, и хвост у него трубой.

— Кот, ты имеешь в виду?

— Да, этот, — ответил ей другой папа.

Сегодня он меньше напоминал ее настоящего папу. Какое-то едва уловимое отличие появилось в его лице — как будто он было сделано из теста, начавшего подниматься, сглаживая выпуклости, морщинки и вмятинки.

— Честно говоря, я не должен с тобой разговаривать в ее отсутствии, — сообщил он. — Но ты не переживай — она не часто уходит. А я буду демонстрировать тебе наше радушное гостеприимство так, что ты даже и не подумаешь о том, чтобы вернуться назад, — он закрыл свой рот и положил руки на колени.

— А мне что тогда делать? — спросила Коралина. Другой папа показал на свои сжатые губы. Молчание. — Ладно, если ты не хочешь со мной разговаривать, — сказала Коралина, — тогда я пойду исследовать.

— Бесполезно, — ответил другой папа. — Ничего вокруг не существует — лишь то, что здесь. Это все, что она сотворила: дом, двор и людей в доме. Она сделала это, и она ждала, — вдруг он смутился и снова приложил палец к губам, как будто он выболтал что-то.

Коралина вышла из кабинета. Она пошла в гостиную, проследовала к старой двери и стала тянуть, дергать и трясти ее. Напрасно — дверь была плотно заперта, и ключ был у другой мамы.

Коралина провела взглядом по комнате. Она была ей так знакома, что возникало очень странное чувство. Все здесь было в точности таким же, как она знала: вся бабушкина мебель, издающая странный запах, картина с вазой и фруктами (кистью винограда, двумя сливами, персиком и яблоком), висящая на стене, низкий столик с ножками в форме львиных лап и пустой камин, который, казалось, вытягивает тепло из комнаты.

Но было что-то еще, что-то, чего раньше она не видела — стеклянный шарик, стоящий на каминной полке.

Она подошла к камину, приподнялась на носочки и достала его. Внутри шара были две маленьких фигурки. Коралина встряхнула шар, и внутри закружились снежинки, белые снежинки, которые искрились, погружаясь в воду.

Затем она поставила шар обратно на каминную полку и продолжила поиски своих настоящих родителей и выхода из этого места.

Она вышла из квартиры. Миновала дверь с мигающими лампочками, за которой другие мисс Спинк и мисс Форсибл показывали свое вечное шоу, и направилась к перелеску.

Там, откуда пришла Коралина, выйдя из перелеска, вам открывалась лужайка и старый теннисный корт. Здесь же, лес тянулся дальше и дальше, но чем дальше вы продвигались, тем грубее и бесформенней становились деревья.

Вскоре они едва напоминали деревья, превратившись в их слабое подобие: серо-коричневый ствол внизу, зеленоватое пятно чего-то, что должно быть листьями, вверху.

Коралина годала: то ли другую маму не интересовали деревья, то ли просто она была не очень обеспокоена внешним видом этого места, так как не ожидала, что кто-нибудь зайдет так далеко.

Она продолжала идти.

И тут возник туман.

Но в отличие от обычного тумана в нем не чувствовалось влажности. Он не был ни холодным, ни теплым. Коралине казалось, что она входит в ничто.

"Я — исследователь, — думала про себя Коралина. — И я должна обнаружить все возможные выходы отсюда. Так что, я буду продолжать идти".

Мир, в котором она передвигалась, был бледным небытием, словно белый лист бумаги или необыкновенных размеров белая комната. Он не имел ни температуры, ни запаха, ни внешнего вида, ни вкуса.

"Нет сомнений, что это не туман", — подумала Коралина, хотя и не знала, что же это на самом деле. В какой-то момент ей пришло в голову, а вдруг она ослепла. Но нет, она ясно видела саму себя. Вместо земли у нее под ногами молочной дымкой расстилалась белизна.

— Ну и чем, по-твоему, ты сейчас занимаешься? — произнес силуэт сбоку от нее.

Коралининым глазам потребовалось некоторое время, чтобы правильно сфокусироваться на нем. Сначала она решила, что это какой-то лев вдалеке от нее, затем она подумала, что это, скорее, мышь рядом с нею. И только потом она поняла, что это.

— Я исследую, — сообщила коту Коралина.

Шерсть у кота стояла дыбом, а глаза были широко раскрыты в то время, как хвост его был опущен и волочился между ног.

— Плохое место, — произнес кот. — называй его так, если тебе нравится — лично мне нет. Что ты здесь делаешь?

— Я исследую.

— Нечего тут искать, — сказал кот. Эта часть, которая находится за пределами — здесь она ничего не создавала.

— Она?

— Та, что называет себя твоей другой мамой, — ответил кот.

— А кто она такая? — спросила Коралина.

Кот ничего не ответил, лишь перебирал своими лапками в бледной дымке рядом с Коралиной.

Впереди что-то начало проявляться — что-то темное возвышалось как башня.

— Ты не прав! — возразила она коту. — Там что-то есть!

И вот, сквозь дымку начали вырисовываться очертания: над ними из бесформенной белизны нависал темный дом.

— Но это же... — промолвила Коралина.

— Дом, из которого ты только что вышла, — сказал кот. — Именно так.

— Видимо я заплутала в тумане и повернула обратно, — сказала Коралина.

Кот выгнул свой хвост в виде вопросительного знака и склонил голову набок.

— Возможно, ты и повернула, — ответил он. — Но я, без сомнений, нет. Исключено.

— Но как тогда возможно уходить от чего-то и одновременно возвращаться назад?

— Очень просто, — ответил кот. — Представь, что ты движешься вокруг Земли. Начиная свой путь, ты удаляешься от чего-то, а заканчивая, приближаешься обратно.

— Маленький мир, — произнесла Коралина.

— Для нее он достаточно большой, — сказал кот, — как паутина для паука, чтобы ловить мух.

……………………(конец примера)……………….…….

 

Коралина почувствовала, как откуда-то изнутри на нее накатывают нестерпимые рыдания. Но ей удалось сдержать их до того, как они вырвались наружу. Она глубоко вздохнула и успокоила себя. Она вытянула руки, чтобы ощупать пространство, в котором была заключена. Помещение было размером со шкаф для веника: достаточно большое в высоту, чтобы можно было стоять или сидеть, но недостаточное по ширине или глубине, чтобы можно было лечь.

Одна стена была стеклянной и холодной на ощупь.

Коралина во второй раз провернулась внутри маленькой комнатки, бегая руками и стараясь ощупать все, до чего могла дотянуться, желая найти дверную ручку, выключатель или скрытую задвижку — что-нибудь, что помогло бы выбраться отсюда, но ничего обнаружить она не смогла.

По ее руке пробежал паук, и она едва сдержалась, чтобы не вскрикнуть от ужаса. Но, если не считать паука, она была одна в этом шкафу, в этой кромешной тьме.

И вдруг ее рука коснулась чего-то, что без всяких сомнений напоминало чьи-то губы и щеку, маленькие и холодные, и в ухо ей зашептал чей-то голос:

— Тс! Тише! Молчи, потому что ведьма может подслушивать!

Коралина молчала.

Она почувствовала, как холодная рука коснулась ее лица, легким постукиванием, словно крылышки мотылька пробежали по нему пальцы.

Другой голос, задумчивый и такой слабый, что Коралине показалось, будто звучит он лишь в ее воображении, произнес:

— Ты... ты живая?

— Да, — прошептала Коралина.

— Бедное дитя, — произнес первый голос.

— Кто вы? — шепотом спросила Коралина.

— Имена, имена, имена... — отозвался еще один голос, удаляясь все дальше и затихая. — Имена уходят первыми, лишь только прекратилось дыхание и остановилось сердце. Свои воспоминания мы храним дольше, чем наши имена. Я все еще храню в памяти картины одного майского утра — свою нянечку, несущую мой обруч и палку, и утреннее солнце позади нее, и колышущиеся на ветру тюльпаны. Но я не помню, как звали мою нянечку, и как звали тюльпаны, тоже не помню.

— Мне кажется, у тюльпанов нет имен, — сказала Коралина. — Они просто — тюльпаны.

— Возможно, — грустно произнес голос. — Но мне всегда казалось, что эти тюльпаны должны носить имена. Они были красными и оранжево-красными, и красно-оранжево-желтыми, словно угольки в камине детской комнаты зимним вечером. Я их помню.

Голос был таким грустным, что Коралина протянула свою руку туда, откуда он доносился, и почувствовала холодную руку, которую она крепко сжала.

Глаза ее начинали привыкать к темноте. И вот Коралина увидела, или ей это только казалось, три силуэта, каждый из которых был бледен и едва различим словно луна в дневном небе. Внешне они выглядели детьми примерно ее роста. Холодная рука сжала в ответ руку Коралины.

— Спасибо тебе, — произнес голос.

— А ты девочка? — спросила Коралина. — Или мальчик?

Наступила пауза.

— В детстве на мне были юбки, и волосы у меня были длинными и завивались, — неуверенно произнес он. — Но сейчас, когда ты спросила, мне кажется, что однажды вместо юбки мне дали бриджи и остригли мои волосы.

— Мы как-то об этом не думаем, — сказал первый из голосов.

— Мальчиком, скорее всего, да, — продолжал тот, чью руку она держала, — я думаю, я был когда-то мальчиком. — и во тьме зазеркальной комнаты он озарился более ярким светом.

— А что с вами со всеми случилось? — спросила Коралина. — Как вы попали сюда?

— Она оставила нас здесь, — произнес один из голосов. — Она украла наши сердца и украла наши души и забрала наши жизни, а нас она оставила здесь, во тьме, и забыла про нас.

— Бедные вы создания, — сказала Коралина. — Как же долго вы здесь находитесь?

— Долгое-предолгое время, — ответил голос.

— Действительно. Так долго, что и не подсчитать, — промолвил другой голос.

— Я прошел через дверь в кухне, — произнес голос того, кто думал, что он, возможно, мальчик, — и обнаружил, что я снова в гостиной. А она ждала меня. Она сказала мне, что она моя другая мамочка, а свою настоящую мамочку я никогда не видел.

— Беги! — сказал самый первый из голосов, который принадлежал девочке, как показалось Коралине. — Беги, пока легкие твои дышат воздухом, пока по венам твоим течет кровь, пока сердце твое сохраняет тепло. Беги, пока в тебе есть душа и разум.

— Я не могу убежать, — ответила Коралина. — У нее мои родители. Я пришла, чтобы спасти их.

— Ах, но она будет держать тебя здесь, пока дни не превратятся в пыль, пока не опадут листья, пока годы не пройдут один за другим как тик-тик-тиканье часов.

— Нет, — сказала Коралина. — У нее не получится.

И в комнате за зеркалом воцарилась тишина.

— Возможно, — произнес в темноте голос, — если тебе удастся освободить от ведьмы своих мамочку и папочку, тебе удастся также освободить и наши души?

— Она захватила их? — спросила потрясенная Коралина.

— Верно. И спрятала их.

— Поэтому мы не смогли выбраться отсюда после своей смерти. Она держала нас здесь, и она питалась нами, пока от нас ничего не осталось, лишь пустая оболочка. Найди наши спрятанные сердца, юная госпожа.

— А что с вами произойдет, когда я сделаю это? — спросила Коралина.

Голоса молчали.

— А что она собирается сделать со мной? — поинтересовалась Коралина.

Силуэты запульсировали бледным свечением. Ей показалось, что они похожи на отпечатки изображений, или след, оставляемый в наших глазах ярким светом, после того как он исчезает.

— Больно не будет, — едва слышно прошептал один из голосов.

……………………(конец примера)……………….…….

Другая мама выглядела свежее, чем раньше: на щеках ее появился небольшой румянец, и волосы вились словно ленивые змеи в жаркий день. Ее черные глаза-пуговицы, казалось, были до блеска отполированы.

Она протиснулась сквозь зеркало, как будто прошла через что-то не более твердое, чем вода и устремила сверху на Коралину свой взгляд. Затем она открыла дверь маленьким серебряным ключом. Она взяла Коралину на руки точно так, как делала настоящая Каролинина мама, когда Коралина была гораздо младше, укачивая дремлющего ребенка словно младенца.

Другая мама пронесла Коралину в кухню и очень осторожно посадила на стойку.

Пытаясь проснуться, Коралина лишь какой-то момент ощущала, что ее обнимают и любят, и желала, чтобы это продолжалось, затем она осознала, где она, и кто с ней.

— Моя сладенькая Коралина, — сказала ее другая мама. — Я пришла и забрала тебя из шкафа. Тебе надо было преподать урок, но правосудие наше здесь милосердно - мы любим грешника, но ненавидим грех. Так что, если ты будешь хорошим ребенком, который любит свою маму, будешь послушной и вежливой, мы в полной мере поймем друг друга и в полной мере полюбим друг друга.

Коралина протерла глаза.

— Там были еще дети, — произнесла она. — Старые, из очень далеких времен.

— Еще дети? — сказала другая мама. Она суетилась между сковородками и холодильником, доставая яйца и сыр, масло и упаковку нарезанного розового бекона.

— Да, — подтвердила Коралина. — Еще дети. Мне кажется, ты собираешься превратить меня в одного из них — в мертвую оболочку.

Ее другая мама нежно улыбнулась. Одной рукой она разбивала яйца и отправляла их содержимое в миску, другой — взбивала их. Затем она бросила ломтик масла на сковородку, где оно зашипело и закрутилось, в то время как она тонкими кусочками резала сыр. Она вылила растопленное масло и положила сыр в миску со взбитыми яйцами и продолжила взбивать их.

— Не говори глупостей, дорогая, — сказала другая мама. — Я люблю тебя. И буду всегда любить. А в призраков никто из здравомыслящих людей не верит. И все потому, что все призраки такие лгуны. Чувствуешь, как чудесно пахнет завтрак, который я готовлю для тебя? — она вылила желтую смесь на сковородку. — Сырный омлет. Твой любимый.

У Коралины потекли слюнки.

— Ты любишь игры, — сказала она. — Они сообщили мне об этом.

Глаза другой мамы сверкнули.

— Все любят игры, — единственное, что она произнесла в ответ.

— Да, — сказала Коралина. Она слезла со стойки и села за кухонный стол.

Бекон в гриле шипел и разбрасывал брызги. Пахло изумительно.

— Тебе больше понравится, если ты победишь меня в честной игре? — спросила Коралина.

— Возможно, — ответила другая мама. Она старалась показать, что ей все равно, но пальцы ее нервно вздрагивали и постукивали, и она облизывала губы своим ярко-красным языком. — Ну и что же конкретно ты предлагаешь?

— Себя, — ответила Коралина, обхватив под столом свои колени, чтобы те не дрожали. — Если я проиграю, я останусь здесь навсегда и позволю тебе любить себя. Я буду самой прилежной дочерью. Я буду все съедать и буду играть в "Счастливые семьи". И я дам тебе пришить твои пуговицы к своим глазам.

Ее другая мама уставилась на нее своими не моргающими черными пуговицами.

— Звучит просто прекрасно, — произнесла она. — А если ты не проиграешь?

— Тогда ты отпустишь меня. Отпустишь всех — моих настоящих папу и маму, умерших детей, всех, кого ты здесь держишь.

Другая мама достала из гриля бекон и положила его не тарелку. Дав сырному омлету соскользнуть со сковородки, она шлепнула его на тарелку — таким образом она придавала омлету правильную омлетную форму.

Она поставила тарелку с завтраком перед Коралиной рядом со стаканом свежевыжатого апельсинового сока и кружкой пенистого горячего шоколада.

— Хорошо, — сказала она. — Я думаю, такая игра мне нравится. Но что это будет за игра? Отгадывание загадок? Проверка знаний? Или ловкости?

— Игра в исследования, — предложила Коралина. — Игра в поиск вещей.

— Ну и что же по-твоему тебе нужно будет искать в этой игре в "спрячь-и-иди-искать", Коралина Джонс?

Коралина задумалась. После чего:

— Моих родителей, — произнесла она. — И души детей за зеркалом.

При этом другая мама торжествующе улыбнулась, и Коралина засомневалась, что поступила правильно. Но менять свое решение было уже слишком поздно.

— По рукам, — сказала другая мама. — А сейчас, моя сладенькая, доедай свой завтрак. Не волнуйся — вреда он тебе не причинит.

Коралина устремила свой взгляд в тарелку, ненавидя себя за то, что сдалась так легко — но она была так голодна.

— Как я проверю, что ты не нарушишь обещания? — спросила Коралина.

— Я клянусь, — сказала другая мама. — Я клянусь могилой своей собственной матери.

— У нее есть могила? — спросила Коралина.

— О, да, — сказала другая мама. — Я сама положила ее туда. А когда я обнаружила, что она выползает оттуда, я положила ее туда снова.

— Поклянись чем-нибудь другим. Так, чтобы я поверила, что ты держишь слово.

— Своей правой рукой, — сказала другая мама, подняв руку.

Она медленно помахала своими длинными пальцами, показывая похожие на когти ногти.

— Клянусь ею.

Коралина пожала плечами.

— Хорошо, — сказала она. — Договорились.

Она принялась за свой завтрак, стараясь не накидываться на него с жадностью. Она оказалась голоднее, чем думала.

Пока она ела, другая мама смотрела на нее. Тяжело было понять выражение этих черных глаз-пуговиц, но все же Коралине показалось, что ее другая мама тоже выглядит голодной.

Коралина выпила апельсиновый сок, но пробовать горячий шоколад она не стала, хотя ей этого и очень хотелось.

— Откуда мне начать искать? — спросила Коралина.

— Откуда хочешь, — ответила ее другая мама так, как будто ей было абсолютно все равно.

Взглянув на нее, Коралина серьезно задумалась. Не было смысла исследовать сад и двор, решила она — они были нереальны и не существовали на самом деле. В мире другой мамы не было ни заброшенного теннисного корта, ни бездонного колодца. Все, что было реальным — это был сам дом.

Она оглядела кухню. Она открыла духовку, заглянула в морозилку, сунулась в отделение для салатов в холодильнике. Другая мама следовала за Коралиной, глядя на нее с самодовольной улыбкой, застывшей в уголках ее рта.

— Можно узнать хотя бы, какого размера души? — спросила Коралина.

Другая мама уселась на стол и, ничего не отвечая, облокотилась о стену. Она дотронулась до зубов своим ногтем, покрытым кроваво-красным лаком, а затем начала легко постукивать — тук-тук-тук — пальцем по полированной поверхности своих черных глаз-пуговиц.

— Прекрасно, — сказала Коралина. — Можешь не говорить. Мне все равно. Не имеет значения, поможешь ты мне или нет. Всем известно, что душа такого же размера, как большой надувной мяч для игры на пляже.

Она надеялась, что другая мама скажет что-нибудь вроде: "Ничего подобного — она размером с луковицу, или — чемодан, или — дедушкины часы", — но другая мама лишь улыбалась, безостановочно и равномерно постукивая своим ногтем о глаз — тук-тук-тук — словно вода, капающая из крана в раковину. И вдруг Коралина поняла, что это просто звук капающей воды, и что она одна в кухне.

Коралина задрожала. Ее больше устраивало, когда другая мама располагалась в определенном месте, потому как, если ее нигде нет, она может быть где угодно. Да и, в конце концов, всегда больше боишься того, чего не видишь. Она засунула руки в карманы, и ее пальцы ощутили успокаивающую форму камня с отверстием. Она вытащила камень из кармана, протянула его перед собой словно ружье, и вышла в коридор.

Не было слышно ни звука, лишь вода, кап-кап-кап, стучала о железную раковину.

Она взглянула в зеркало в конце коридора. Оно затуманилось на секунду, и ей показалось, что за стеклом проплывают лица, нечеткие и размытые, затем лица исчезли, и зеркало отразило лишь девочку, которая выглядела младше своих лет и держала в руке что-то, что светилось мягким зеленым светом, словно зеленый уголек.

С удивлением Коралина взглянула в свою руку: там был всего лишь камень-голыш с отверстием внутри — ничем непримечательный коричневый камень. Затем она снова взглянула в зеркало, в котором камень сиял словно изумруд. В отражении от камня исходил светящийся зеленый след, движущийся по направлению к спальне Коралины.

— Хм, — произнесла Коралина.

Она прошла в спальню. Стоило было ей войти, как игрушки впали в страшное возбуждение, будто бы были рады видеть ее, а маленький танк выкатился из ящика для игрушек поприветствовать ее, гусеницы его при этом проехались по множеству других игрушек. Он вывалился из ящика на пол и, перевернувшись, лежал на ковре словно жук на спине, рыча и лязгая своими гусеницами, пока Коралина не подняла и не перевернула его. Танк в замешательстве унесся под кровать.

Коралина оглядела комнату.

Она обыскала шкафы и ящики. Затем она подняла ящик для игрушек за один край и вывалила из него на ковер все игрушки, где те, распластавшись, начали с ворчанием неуклюже вылезать друг из-под друга. Серый стеклянный шарик прокатился по комнате и стукнулся о стену. Коралина подумала, что ни одна из игрушек не выглядела особенно одушевленной. Она подняла и осмотрела браслет, увешанный брелками с изображениями зверей, которые гнались друг за другом по кругу: лиса, которая никогда не поймает зайца, медведь, который никогда не настигнет лису.

Коралина разжала ладонь и посмотрела на камень с отверстием, безуспешно ожидая получить какую-нибудь подсказку. Большинство игрушек из ящика уже расползлись и спрятались под кроватью, а те немногие, что остались (зеленый пластмассовый солдатик, стеклянный шарик, ярко-розовая йо-йо (15) и еще кое-что), относились к тому виду вещей, что в реальном мире лежат обычно на дне ящика забытыми, брошенными и нелюбимыми.

Она уже собиралась уйти и искать еще где-нибудь. Но затем вдруг ей вспомнился голос в темноте, нежно шепчущий голос, и то, что он велел ей сделать. Она подняла камень с отверстием и поднесла его к своему правому глазу. Закрыв левый глаз, она взглянула на комнату через отверстие в камне.

……………………(конец примера)……………….…….

Снаружи мир превратился в размытую, закручивающуюся в воронку дымку без очертаний и теней, дом же как будто искривился и растянулся. Коралине казалось, что он склонился и смотрит на нее сверху, и что на самом деле это вовсе не дом, а лишь его замысел — кто-то, в чьей голове живет этот замысел, кто-то нехороший, думалось Коралине. К руке ее пристала липкая паутинообразная масса, и Коралина со всех сил стерла ее. Серые окна дома скривились под причудливыми углами.

Другая мама ожидала ее, стоя на траве и скрестив руки. Ее черные глаза-пуговицы ничего не выражали, но губы были плотно сжаты в холодном бешенстве.

Увидев Коралину, она вытянула свою длинную белую руку и поманила Коралину пальцем. Коралина направилась к ней. Другая мама молчала.

— Две я нашла, — сказала Коралина. — Осталось найти еще одну душу.

Выражение лица другой мамы не изменилось. Возможно, она и не услышала, что произнесла Коралина.

— Что ж, я просто думала, тебе хотелось бы знать, — сказала Коралина.

— Спасибо тебе, Коралина, — холодно произнесла другая мама, и голос ее прозвучал не просто из ее рта. Он прозвучал из дымки, из тумана, из дома и из неба. Она сказала:

— Ты знаешь, что я люблю тебя.

И, сама не желая того, Коралина кивнула. Это было правдой: другая мама любила ее. Но она любила Коралину, как скупец любит деньги, или дракон любит свое золото. Коралина знала, что в глазах другой мамы она всего лишь собственность и не больше. Домашний питомец, которого терпят, и чье поведение уже не развлекает.

— Мне не нужна твоя любовь, — сказала Коралина. — Мне ничего от тебя не нужно.

— И даже рука помощи? — спросила другая мама. — У тебя так хорошо начало получаться. Я подумала, тебе может понадобиться небольшая подсказка в твоих дальнейших поисках сокровищ.

— У меня и самой неплохо получается, — ответила Коралина.

— Да, — произнесла другая мама. — Но если тебе захочется попасть в переднюю квартиру — ту, что пустая — поискать там, ты обнаружишь, что дверь заперта, что ты тогда будешь делать?

— Ох, — Коралина на некоторое время задумалась над этим. Затем она произнесла, — А есть ключ?

Другая мама стояла там, в бумажно-сером тумане, в мире, становящемся плоским. Ее черные волосы парили над ее головой, как будто они жили своей собственной жизнью и имели свою собственную цель. Вдруг она прокашлялась и открыла свой рот.

Она взяла с языка маленький медный ключик от входной двери.

— Вот, — сказала она. — Тебе понадобится это, чтобы войти внутрь.

Внезапно она бросила ключик Коралине, которая поймала его одной рукой, не успев хорошенько подумать, нужен он ей или нет. Ключ был еще слегка влажным.

Холодный ветер подул на них, и Коралина, задрожав, посмотрела в сторону. Когда она повернулась обратно, то обнаружила, что осталась одна.

С неуверенностью обогнув дом и подойдя к его фасаду, она остановилась напротив двери в пустую квартиру. Как и остальные двери она была покрашена в ярко-зеленый цвет.

— Добра она тебе не желает, — прошептал призрачный голос в ее ухе. — Мы не верим, что она поможет тебе. Должно быть, это ловушка.

Коралина ответила:

— Да, думаю, вы правы, — затем она вставила ключ в замок и повернула его.

Дверь тихо распахнулась, и Коралина тихо вошла внутрь.

Стены в квартире были цвета старого молока. Деревянные полы не были покрыты коврами, на них лежала пыль, и виднелись следы от старых ковров и ковриков.

Здесь не было мебели, лишь следы от мебели, когда-то стоявшей здесь. Стены ничего не украшало, выцветшие прямоугольники на них указывали на места, где когда-то висели картины или фотографии. Было так тихо, что Коралине казалось, что она слышит, как по воздуху проплывают пылинки.

Она поняла, что очень обеспокоена тем, что на нее может что-нибудь наброситься, и поэтому начала свистеть. Ей подумалось, что наброситься на нее будет гораздо сложнее, если она будет свистеть.

Сначала она прошла через пустую кухню. Затем она прошла через пустую ванную, где не было ничего, кроме чугунной ванны, в которой лежал дохлый паук размером с котенка. Последняя комната, которую она осмотрела, была, как она предположила, спальней. Она представила, что прямоугольное пыльное пятно на полу было когда-то кроватью. Затем она кое-что увидела и зловеще улыбнулась. В доски, покрывающие пол, было вделано большое металлическое кольцо. Коралина опустилась на колени и, взяв в руки холодное кольцо, со всех своих сил потянула его вверх.

Ужасно медленно, туго и тяжело поднялся закрепленный на петлях квадрат пола: это был люк. Он поднялся, и в открывшемся отверстии Коралина увидела лишь темноту. Она протянула руку вниз и нащупала холодный выключатель. Она щелкнула им, не надеясь особенно на то, что он работает, но где-то внизу загорелась лампочка, и через дыру в полу наверх проник слабый желтый свет. Она смогла разглядеть лишь ступеньки, уходящие вниз.

Коралина опустила руку в карман и достала камень с отверстием. Она взглянула через него в подвал, но ничего не увидела. Она положила камень обратно в карман.

Через проход вверх поднимался запах сырой глины и еще какой-то резкий запах, напоминающий запах прокисшего уксуса.

Коралина спустилась в проход, поглядывая с беспокойством на крышку люка. Крышка была настолько тяжелой, что если бы она упала, была уверена Коралина, ей бы пришлось навсегда остаться во тьме. Она подняла руку и коснулась ее, но крышка не пошевелилась. И тогда она посмотрела вниз, в темноту, и спустилась по ступенькам. Внизу лестницы на стене был закреплен другой выключатель, металлический и ржавый. Она давила на него пока он не щелкнул, и не зажглась лампочка, свисающая на проводе с низкого потолка. Света от лампочки было немного, хотя Коралина и смогла различить изображения, нарисованные на обсыпающихся стенах подвала. Рисунки были зловещими. Там были глаза, она могла различить это, и что-то похожее на виноград. И что-то еще под ним. Коралине показалось, что рисунки эти сделаны не людьми.

В углу комнаты лежала куча мусора: картонные коробки набитые заплесневелой бумагой, а за ними груда истлевших занавесок.

Тапочки Коралины с хрустом ступали по цементному полу. Отвратительный запах становился невыносимей. Она уже собиралась развернуться и уйти, как вдруг заметила ногу, торчащую из-под груды занавесок.

Она глубоко вздохнула (запах прокисшего вина и заплесневелого хлеба заполнил ее голову) и сдернула сырую ткань, чтобы открыть то, что по своим размерам и форме более или менее напоминало человека.

В этом тусклом свете ей понадобилось несколько секунд, чтобы разобрать, что же это такое: существо — бледное и вздутое, словно личинка с тонкими как прутики руками и ногами. На лице его почти не было черт — оно раздулось и набухло словно поднявшееся тесто.

Две черные пуговицы располагались в том месте, где у существа должны были быть глаза.

Коралина издала возглас, в котором слышалось отвращение и ужас, и существо село, как будто услышав ее и проснувшись. Коралина стояла, онемев. Существо, повернув голову, направило два своих черных глаза-пуговицы прямо на нее. На безротом лице открылся рот, к губам которого приклеились нити белесого вещества, и голос, который теперь даже отдаленно не напоминал папин, прошептал:

— Коралина.

— Что ж, — сказала Коралина существу, которое когда-то было ее другим папой. — По крайней мере, ты не набросился на меня.

Руки существа подобные прутикам потянулись к его лицу и стали мять серую глину, вылепляя некое подобие носа. Оно ничего не ответило.

……………………(конец примера)……………….…….

 

Коралина поднималась по лестнице, идущей с внешней стороны дома, в самую верхнюю квартиру. В ее мире здесь жил чудаковатый пожилой человек сверху. Она уже приходила сюда однажды со своей настоящей мамой, когда та собирала пожертвования на благотворительность. Они стояли в открытых дверях и ждали, когда чудной пожилой мужчина с большими усами найдет конверт, который ему оставляла Коралинина мама, а в квартире этой пахло странной едой, трубочным табаком и необычными, острыми, сырными запахами, которым Коралина не могла дать названия. Ей совсем не хотелось проходить внутрь.

"Я исследователь", — вслух произнесла Коралина, но слова ее прозвучали в тумане глухо и безжизненно. А может, она просто притворилась, что произнесла их из подвала?

И она решила, что притворилась. Но если и было что-то, в чем Коралина была уверена, то это то, что в этой квартире будет еще хуже.

Она дошла до верхних ступенек. Когда-то эта самая верхняя квартира была чердаком, но это было давно.

Она постучала в зеленую дверь. Дверь распахнулась, и она вошла внутрь.

"Есть у нас глаза и зубы,

Нервы есть, и есть хвосты,

Всем вам будет по заслугам,

Лишь придем к вам снизу мы",

— шепот дюжины, а то и больше, тоненьких голосов доносился из этой темной квартиры, где крыша, подходя к стенам, спускалась так низко, что Коралина могла почти дотянуться до нее и потрогать.

На нее уставились красные глаза. Маленькие розовые лапки заспешили прочь, лишь стоило ей приблизиться. По теням, очерчивающим предметы, проскользнули более темные тени.

Пахло здесь значительно хуже, чем в реальной квартире чудаковатого старика сверху. Пахло едой (неприятной едой, по мнению Коралины, но она знала, что это дело вкуса: она не любила специи, травы и экзотическую пищу). В этом месте пахло так, как будто всю экзотическую еду в мире собрали и оставили здесь портиться.

— Маленькая девочка, — донесся дребезжащий голос из дальней комнаты.

— Да, — ответила Коралина. "Я не боюсь", — сказала она себе, и думая об этом, она знала, что это правда.

Здесь не было ничего, что пугало ее. Предметы — даже те, что были в подвале — были иллюзией, были созданы другой мамой в другом конце коридора как ужасная пародия на реальных людей и реальные вещи. Она не могла сделать что-либо по-настоящему, думала Коралина. Она могла лишь коверкать, копировать и искажать уже существующие вещи.

А затем Коралина осознала, что пытается понять, зачем другая мама поставила стеклянный шар со снежинками на каминную полку в гостиной — место, которое в ее мире было совсем пустым.

И стоило было ей задаться этим вопросом, как к ней начал приходить ответ.

Затем снова прозвучал голос, и поезд с ее мыслями ушел.

— Подойди сюда, маленькая девочка. Я знаю, зачем ты пришла, маленькая девочка.

Голос был дребезжащим, скрипучим и глухим. Он навеял Коралине мысли о каком-то странном мертвом насекомом. Она понимала, что это глупо. Как может что-то мертвое, особенно насекомое, иметь голос?

Пройдя через несколько комнат с низкими наклонными потолками, она вошла в последнюю комнату. Это была спальня, и другой чудаковатый пожилой человек сверху сидел в дальнем углу комнаты, почти в темноте, закутанный в плащ, и в шляпе. Как только Коралина вошла, он начал говорить:

— Ничего не изменилось, маленькая девочка, — сказал он, и голос его звучал как шуршание сухих листьев по тротуару. — И что, если ты выполнишь все, что обещала? Что тогда? Ничего не изменится. Ты отправишься домой. Тебе будет скучно. Тебя не будут замечать. Никто не будет тебя слушать, по-настоящему тебя слушать. Ты слишком умная и слишком мягкая, чтобы они тебя поняли. Они даже имя твое правильно произнести не могут.

— Останься здесь, с нами, — звучал голос из силуэта в конце комнаты. — Мы будем слушать тебя и играть с тобой, и смеяться с тобой. Твоя другая мама создаст целые миры для твоих исследований, и лишь только ты закончишь их исследовать, каждую ночь она будет стирать их. Каждый новый день будет лучше и ярче, чем тот, что был до этого. Помнишь ящик с игрушками? А насколько лучшим будет мир, сделанный также, и только для тебя?

— А будут там хмурые, сырые дни, когда я просто не знаю, чем заняться, и когда нечего читать или смотреть, и некуда пойти — дни, которые тянутся вечно? — спросила Коралина.

Мужчина произнес из полумрака:

— Никогда.

— А будет там ужасная еда с блюдами, приготовленными по рецептам, с чесноком, эстрагоном и бобами?

— Каждое блюдо будет предметом радости, — прошептал голос из-под шляпы пожилого человека. — Ни что из того, что не может доставить тебе полного удовольствия, не попадет тебе в рот.

— И я смогу носить флуоресцентные зеленые перчатки и желтые Веллингтонские сапоги в форме лягушек? — спросила Коралина.

— В форме лягушек, утят, носорогов, осьминогов — какие захочешь. Каждое утро для тебя будет создаваться новый мир. Если ты останешься здесь, у тебя будет все, что ты пожелаешь.

Коралина вздохнула:

— Вы что, действительно не понимаете? — сказала она. — Мне не нужно все, что я пожелаю. Никому не нужно. На самом деле. Что за радость в том, что я буду иметь все, что пожелаю? Просто так, без всякого повода. А что потом?

— Я не понимаю, — произнес шепчущий голос.

— Конечно, вы не понимаете, — сказала она, поднося камень с отверстием к своему глазу. — Вы ведь всего лишь плохая копия, сделанная ею с чудаковатого старика из верхней квартиры.

Из-под плаща мужчины на уровне его груди исходило свечение. Через отверстие в камне свечение было мерцающим с бело-голубыми проблесками, какое бывает у всех звезд. Она пожалела, что у нее нет палки или чего-нибудь, чем можно было бы его потыкать — желания приближаться к мрачному человеку в конце комнаты у нее не было.

— Теперь уже даже и не это, — прошептал мертвый голос.

Коралина сделала шаг по направлению к человеку, и он распался. Черные крысы, два десятка или больше, выпрыгивали из его рукавов и из-под его плаща и шляпы, их красные глаза светились в темноте. Вереща, они разбежались. Полы плаща захлопали, и он тяжело упал на пол. Шляпа укатилась в угол комнаты.

Коралина протянула свою руку к плащу и развернула его. Он был пустым и на ощупь засаленным. Не было никаких следов последнего стеклянного шарика. Она осмотрела комнату, бросив беглый взгляд сквозь отверстие в камне, и увидела, как что-то мерцает и светится, словно звезда на уровне пола неподалеку от двери. Шарик несла в передних лапах самая большая черная крыса. И пока Коралина смотрела, крыса ускользнула прочь.

Коралина помчалась за ней, а другие крысы наблюдали за этим из углов комнаты.

Вообще-то, крысы могут бегать быстрее людей, особенно на короткие расстояния. Но большая черная крыса, держащая в своих передних лапках стеклянный шарик, не может сравниться с девочкой, которая полна решимости (даже если эта девочка невелика для своего возраста) и движется бегом. Черные крысы те, что поменьше, шныряли туда и сюда, пересекая ей путь, стараясь увести в сторону, но она не обращала на них всех внимания, не сводя своих глаз с той, что была со стеклянным шариком, и которая направлялась прочь из квартиры прямиком ко входной двери.

Они добежали до лестницы, идущей снаружи дома.

Даже несясь вниз по ступенькам, Коралина нашла время заметить, что сам дом продолжал изменяться, становясь менее отчетливым и более плоским. Сейчас он напоминал ей фотографию дома, но не сам дом. Затем она лишь неслась сломя голову вниз по лестнице в погоне за крысой, не думая ни о чем кроме этого, и будучи уверенной, что догоняет ее. Она бежала быстро — слишком быстро, как она поняла, добежала до конца лестничного проема, и здесь нога ее ушла в сторону и подвернулась, а сама Коралина кубарем полетела на цементную лестничную площадку.

Ее левое колено было расцарапано и ободрано, а ладонь на той руке, что она выставила вперед и на которую упала, была сплошной ссадиной вперемешку с песком. Болело не сильно, но она знала, что скоро будет больнее. Как можно скорее она очистила ладонь от песка и поднялась на ноги, помня о том, что упустила. И понимая, что уже слишком поздно, она спустилась по последнему лестничному проему на землю.

Она искала крысу по сторонам, но та исчезла, а вместе с ней исчез и стеклянный шарик.

Руку жгло в том месте, где была содрана кожа, а по распоротой пижамной штанине с колена стекала кровь. Было также больно, как тем летом, когда ее мама сняла вспомогательные колесики с Коралининого велосипеда. Но тогда, в прошлом, несмотря на все раны и ссадины (на коленях у нее была ссадина на ссадине) она чувствовала, что достигла чего-то. Она чему-то научилась, чему-то, чего раньше не умела. Сейчас же она чувствовала лишь холод утраты. Она потеряла детей-призраков. Она потеряла своих родителей. Она потеряла себя, она потеряла все.

Коралина закрыла глаза и пожелала, чтобы земля поглотила ее.

Раздалось покашливание.

Она открыла глаза и увидела крысу. Та лежала на кирпичной дорожке у лестницы с выражением удивления на своей мордочке, которую сейчас отделяло несколько сантиметров от остального тела. Ее усы стояли торчком, глаза были широко раскрыты, зубы, желтые и острые, торчали наружу. На шее блестел кровавый воротник.

……………………(конец примера)……………….…….

Оказавшись внутри своей квартиры, или, скорее, квартиры, которая была не ее, Коралина с удовлетворением отметила, что та не превратилась в плоский рисунок, чем, казалось, стал весь остальной дом. В квартире были объем и тени, и еще кто-то, стоящий в тени и ожидающий возвращения Коралины.

— Итак, ты вернулась, — произнесла другая мама. Голос ее звучал недовольно. — И принесла с собой вредителя.

— Нет, — ответила Коралина. — Я принесла друга.

Она почувствовала, как кот окаменел в ее руках, будто бы был напуган тем, что его погонят прочь. Коралине захотелось обнять его как плюшевого медведя, чтобы успокоить, но она знала, что кошки ненавидят, когда их сжимают, и подозревала, что напуганные кошки, даже если они на твоей стороне, вполне могут укусить и оцарапать, если случайно их спровоцировать.

— Ты знаешь, что я люблю тебя, — отстраненно произнесла другая мама.

— У тебя очень забавная манера показывать это, — ответила Коралина.

Она прошла по коридору, затем свернула в гостиную, не спеша, шаг за шагом, притворяясь, что не чувствует на своей спине взгляда пустых черных глаз другой мамы. Парадная мебель ее бабушки все еще стояла здесь, и картина со странными фруктами висела на стене (но сейчас фрукты на картине были съедены, и все что осталось в вазе — это покоричневевший огрызок от яблока, несколько сливовых и персиковых косточек, и ветка, которая когда-то была кистью винограда). Стол на львиных лапах процарапал ковер своими деревянными когтями, будто бы в нетерпении ожидая чего-то. В глубине комнаты, в углу, располагалась деревянная дверь, которая когда-то в другом месте выводила в простую кирпичную стену. Коралина старалась не смотреть на нее. В окне не было видно ничего, кроме тумана.

Вот он, думала Коралина. Момент истины. Момент развязки.

Другая мама вошла следом за ней. Она остановилась в центре комнаты, между Коралиной и каминной полкой и смотрела на Коралину сверху своими черными глазами-пуговицами. Забавно, думала Коралина. Другая мама совсем не была похожа на ее родную мать. Она удивлялась, как можно было так заблуждаться, представляя себе их сходство. Другая мама была огромной — своей головой она почти касалась потолка комнаты — и была очень бледной, словно брюхо у паука. Волосы ее переплетались и закручивались вокруг головы, а ее зубы были остры точно ножи...

— Ну, — резко произнесла другая мама. — Где они?

Коралина оперлась о кресло, поправила кота своей левой рукой, опустила правую руку в карман и достала три стеклянных шарика. Они были матово-серыми и постукивали друг о друга в ее ладони. Другая мама потянулась к ним своими белыми пальцами, но Коралина сунула их обратно в карман. Сейчас она понимала, что это было правдой — другая мама не имела ни малейшего намерения выпускать ее или держать свое слово. Это было лишь развлечением, и не более того.

— Можешь оставить, — сказала она. — Мы ведь еще не закончили, не правда ли?

Другая мама смотрела со злостью, мило при этом улыбаясь.

— Нет? — переспросила она. — Полагаю, что так. В конце концов, тебе ведь нужно еще найти своих родителей, не так ли?

— Да, — ответила Коралина.

"Я не должна смотреть на каминную полку, — думала она. — Я даже не должна о ней думать".

— Ну, — сказала другая мама. — Покажи их. Не хочешь ли ты еще раз заглянуть в подвал? Знаешь, у меня там припрятаны еще кое-какие интересные штучки.

— Нет, — сказала Коралина. — Я знаю, где мои родители.

Ее рукам было тяжело держать кота. Она сняла его, отцепляя его когти от своего плеча.

— Ну и где же?

— Это очевидно, — сказала Коралина. — Я искала везде, где ты могла их спрятать. В доме их нет.

Другая мама замерла как вкопанная и стояла, не шелохнувшись, поджав свои губы. Она могла бы сойти за восковую фигуру. Даже волосы ее перестали шевелиться.

— Так что, — продолжала Коралина, крепко обхватив своими руками черного кота, — я знаю, где они должны быть. Ты спрятала их в проходе между домами, разве не так? Они за этой дверью. Она кивнула головой в сторону двери, что была в углу.

Другая мама оставалась неподвижной как статуя, правда на лицо ее прокралась тень улыбки.

— О-о, да не уж-то они там?

— Почему бы тебе не открыть дверь? — сказала Коралина. — Они наверняка окажутся там.

Она знала, что это единственный путь домой. Но весь расчет делался на потребность другой мамы позлорадствовать, потребность не только победить, но и показать, что она победила.

Ее другая мама медленно опустила руку в карман своего передника и достала оттуда черный железный ключ. Кот начал выкручиваться из рук Коралины, как будто намеревался спрыгнуть на пол. "Потерпи еще чуть-чуть", — мысленно попросила она, в надежде, что он услышит ее. "Я доставлю нас обоих домой. Говорю, что сделаю это. Обещаю", — она почувствовала, что кот немного успокоился в ее руках.

Другая мама прошла к двери и вставила ключ в замок.

Она повернула ключ.

Коралина услышала, как механизм тяжело щелкнул. Она уже начала отступать тихо, насколько могла, назад к каминной полке.

Другая мама нажала на дверную ручку и распахнула дверь, за которой показался темный и пустой коридор.

— Вот, — произнесла она, делая взмах руками в сторону коридора. Было очень неприятно наблюдать выражение наслаждения на ее лице. — Ты ошибалась! Ты просто не знаешь, где твои родители, не так ли? Здесь их нет, — она повернулась и посмотрела на Коралину. — Итак, — сказала она, — тебе придется остаться здесь навечно и навсегда.

— Нет, — ответила Коралина. — Не придется, — и Коралина, что есть силы, бросила черного кота в другую маму. Испустив вой, тот приземлился на голову другой мамы, свирепый и яростный, молотя своими когтями и оскалив зубы. Шерсть на нем ощетинилась, и выглядел он наполовину больше, чем был на самом деле.

Не дожидаясь того, что случится, Коралина подскочила к каминной полке и, ухватив рукою шар со снежинками, засунула его глубоко в карман своего халата.

……………………(конец примера)……………….…….

Мама осторожно потрясла ее за плечо.

— Коралина? — сказала она. — Что за странное место для сна. Эта комната для хранения лучших вещей. Мы обыскались тебя по всему дому.

Коралина потянулась и заморгала.

— Прости, — сказала она. — Я заснула.

— Я уж вижу, — ответила ей мама. — А откуда здесь взялся кот? Когда я пришла, он ждал за входной дверью. Стоило мне открыть ее, он пулей вылетел на улицу.

— Видно, по каким-то своим делам, — ответила Коралина.

Затем она обняла свою маму так крепко, что даже заболели руки. Мама тоже обняла ее.

— Обед через пятнадцать минут, — сказала мама. — И не забудь помыть руки. Да ты только взгляни на свои пижамные штаны. Что ты натворила со своим бедным коленом?

— Я споткнулась, — сказала Коралина. Она отправилась в ванную, где отмыла руки и свое кровоточащее колено. Она замазала мазью свои ссадины и царапины.

Коралина пошла в свою спальню — в свою реальную спальню, в свою настоящую спальню. Она засунула руки в карманы халата и достала три стеклянных шарика, камень с отверстием, черный ключ и шар со снежинками.

Коралина встряхнула шар и смотрела, как, наполняя собою пустой мир, в воде кружатся мерцающие снежинки. Она поставила шар и наблюдала, за снегопадом, покрывающим место, где когда-то стояла парочка маленьких людей.

Коралина достала из ящика для игрушек кусок веревки и надела на нее черный ключ. Затем она связала веревку и повесила ключ себе на шею.

— Вот так, — сказала Коралина. Она переоделась и спрятала ключ под футболку. От его прикосновения почувствовался холод. Камень был положен в карман.

Коралина направилась по коридору в кабинет своего папы. И хоть тот сидел к ней спиной, она знала, лишь только взглянув на него, что когда он повернется, глаза его окажутся добрыми серыми глазами ее папы. И, подкравшись, она поцеловала его в лысеющую голову.

— Привет, Коралина, — сказал он.

Затем он обернулся и, улыбнувшись спросил:

— И за что же это?

— Не за что, — ответила Коралина. — Просто я иногда скучаю по тебе. Вот и все.

— Прекрасно, — сказал он. Переведя компьютер в спящий режим, он встал, а затем без всякой на то причины поднял Коралину и понес ее на кухню — он не делал этого уже очень давно, давая понять Коралине, что она уже слишком большая для этого.

На обед в этот вечер была пицца, и хоть приготовлена она была ее папой (так что корка местами была толстой и не пропеченной, а местами — слишком тонкой и подгоревшей), хоть и положил он в нее кусочки зеленого перца вперемешку с тефтелями, еще всякой всячиной и кусочками ананаса, Коралина съела целый кусок, который ей дали.

В общем-то она съела все, кроме кусочков ананаса.

И очень скоро пришло время ложиться спать.

Ключ Коралина оставила у себя на шее, а серые стеклянные шарики положила под подушку. И в эту ночь в своей постели Коралина видела сон.

Она была на пикнике под старым дубом на зеленой лужайке. Солнце стояло высоко в небе, а далеко на горизонте плыли белые пушистые облака, небо же над ней было высоким и безмятежно-голубым.

На траве лежала белая льняная скатерть, а на ней стояли тарелки, полные всякой еды — она видела салаты и сэндвичи, орехи и фрукты, кувшины с лимонадом, водой и густым какао с молоком. Коралина села с одной стороны скатерти, в то время как трое других детей заняли каждый свою сторону. Одеты они были в очень странные одежды.

Самый младший из них, тот, что сидел слева от Коралины, был мальчиком в красных бархатных бриджах до колен и свободной белой рубашке. Лицо его было перепачкано, и он горой наваливал себе в тарелку молодой вареный картофель и что-то, что выглядело как форель, сваренная целиком.

— Это лучший из всех пикников, сударыня, — обратился он к ней.

— Да, — ответила Коралина. — Я думаю, лучший. Интересно, кто же его устроил?

— Несомненно Вы, мисс, я уверена в этом, — сказала высокая девочка, сидящая напротив Коралины.

На ней было коричневое, достаточно свободное платье, а на голове коричневая шляпа, завязанная под подбородком.

— И мы за это и все остальное так вам благодарны, что нельзя выразить и словами.

Она ела хлеб с джемом, ловко отрезая огромным ножом куски от большого золотисто-румяного батона, а затем зачерпывая фиолетовый джем деревянной ложкой. Весь ее рот был перепачкан джемом.

— Совершенно согласна. Это самая прекрасная еда, которую я пробовала за века, — произнесла девочка справа от Коралины.

Она была очень бледным ребенком и одета была словно в паутину, а в белокурых волосах ее сверкал серебряный обруч. Коралина могла поклясться, что у девочки было два крыла, выходящих у нее из спины — не такие, как бывают у птиц, а словно покрытые пыльцой крылья серебряной бабочки. Тарелка девочки была полна красивых цветов. Она улыбалась Коралине, и казалось, что прошло уже очень много времени с того момента, когда она улыбалась в последний раз, и что она почти, но все-таки не совсем, забыла, как это делается. Коралина почувствовала, что испытывает огромную симпатию к этой девочке.

А затем, как это бывает во снах, пикник окончился, и они уже играли на лужайке — бегали, кричали и кидали друг другу блестящий мячик. Коралина тогда поняла, что это был сон, потому что никто из них вообще не уставал, не выбивался из сил и не задыхался. Она даже не вспотела. Они просто смеялись и бегали, играя то ли в салочки, то ли в "собачку", то ли просто устраивая невообразимую возню.

Трое из них бегали по земле, в то время как бледная девочка порхала прямо над их головами, устремляясь вниз на своих бабочкиных крыльях, чтобы схватить мяч и упорхнуть вновь в небо, после чего бросить мяч одному из них.

А затем, без единого слова, игра закончилась, и они вчетвером направились обратно к месту пикника, где от их ланча не осталось и следа, а на его месте их ожидали четыре тарелки, три из которых были полны мороженным, а одна цветками жимолости.

Ели они с наслаждением.

— Спасибо вам, что пришли на мою вечеринку, — сказала Коралина. — Если, конечно, она моя.

— Мы испытали удовольствие, Коралина Джонс, — произнесла девочка с крыльями, общипывая очередной цветок жимолости. — Может быть нам удастся чем-нибудь отблагодарить и вознагадить тебя.

— Я тоже так думаю, — сказал мальчик в красных бархатных бриджах и с перепачканным лицом.

Он протянул свою руку и пожал руку Коралине. Сейчас его рука была теплой.

— То, что Вы сделали для нас, мисс, просто прекрасно, — сказала высокая девочка. Сейчас все ее губы были перепачканы шоколадным мороженным.

— Я так рада, что все позади, — сказала Коралина.

Показалось ли ей, или действительно лица детей на пикнике омрачились.

Крылатая девочка, ободок в ее волосах сверкал словно звезда, коснулась на мгновение своими пальцами руки Коралины.

— Для нас все завершилось, и все позади, — произнесла она. — Здесь наш путь заканчивается. Отсюда мы втроем отправимся в неизведанные края, что же будет потом, никому из живых неизвестно... — она запнулась.

— Но ведь это еще не точно, разве не так? — спросила Коралина. — Я чувствую это, как чувствуют приближение дождя.

Мальчик слева от нее попытался отважно улыбнуться, но его нижняя губа задрожала, и он, прикусив ее верхними зубами, ничего не сказал. Девочка в коричневой шляпе заерзала, словно ей было неудобно, и произнесла:

— Да, это так, мисс.

— Но я же вывела всех вас троих, — сказала Коралина. — Я вывела маму и папу. И закрыла дверь. Я заперла ее. Что еще я должна была сделать?

Мальчик сжал руку Коралины. И она вспомнила, как сама делала это, стараясь успокоить его, когда он был не более чем остывшее во тьме воспоминание.

— Можете вы дать мне подсказку? — спросила Коралина. — Можете вы что-нибудь сказать мне?

— Ведьма поклялась своей правой рукой, — сказала высокая девочка, — но она соврала.

— М-моя нянечка, — сказал мальчик, — говорила, что никому не взваливают на плечи больше, чем он может унести.

Говоря это, он пожал плечами, как будто еще не решил для себя, так это или нет.

— Мы хотим, чтобы тебе повезло, — произнесла крылатая девочка. — Мы желаем тебе удачи, мудрости и храбрости — хотя ты и показала уже, что в избытке обладаешь всеми этими тремя добродетелями.

— Она ненавидит Вас, — вырвалось у мальчика. — Она никогда не теряла ничего на столь долгое время. Будьте мудрой. Будьте храброй. Будьте находчивой.

— Но это же не честно, — гневно произнесла во сне Коралина. — Это просто не честно. Все должно было закончится.

Мальчик с перепачканным лицом поднялся и крепко обнял Коралину.

— Нет худа без добра, — прошептал он. — Вы живая. Самая живая.

И во сне Коралина увидела, как солнце село, и звезды замерцали на темнеющем небе.

Коралина стояла на лужайке и смотрела, как трое детей (двое пешком, а один по воздуху) удаляются от нее через траву, ставшую серебряной в свете огромной луны.

Втроем добрались они до деревянного мостика через ручей. Там они остановились и, повернувшись, замахали Коралине руками, а Коралина замахала им в ответ.

А дальше наступила темнота.

Коралина проснулась под утро в уверенности, что слышала, как что-то движется но, не понимая, что это было.

Она затаилась.

Что-то прошуршало за дверью спальни. Коралина подумала, что, может быть, это крыса. Дверь задребезжала. Коралина выбралась из постели.

"Убирайся прочь", — резко произнесла она. "Убирайся, а то пожалеешь".

Наступила тишина, затем "чтобы-это-ни-было" устремилось прочь по коридору. Что-то странное и неправильное было в его шагах, если это вообще были шаги. Коралина поняла, что ей кажется, что это крыса с большим количеством ног.

"Неужели это все не закончилось?" — спросила она себя.

Затем она открыла дверь своей спальни. В предрассветном сумеречном свете ей был виден весь коридор, который был совершенно пустым.

Направившись ко входной двери, она бросила быстрый взгляд назад в гардеробное зеркало, висящее в другом конце коридора, и, увидела в нем лишь свое собственное бледное лицо, повернутое к ней, — сонное и серьезное. Негромкое, мирное похрапывание доносилось из комнаты ее родителей, но дверь в комнату была закрыта. Все двери в коридоре были закрыты. Чем бы ни было то, что пробежало по коридору, оно должно было быть где-то здесь.

Коралина открыла входную дверь и посмотрела на серое небо. Она подумала, сколько еще должно пройти времени до того, как взойдет солнце, подумала, правдой ли был приснившийся ей сон, чувствуя в душе, что это была правда. Что-то, что Коралина приняла за тень под кушеткой, стоящей в коридоре, отделилось от кушетки и, цепляясь своими длинными белыми ногами, отчаянно устремилось по направлению ко входной двери.

Рот у Коралины открылся в ужасе, и она отступила в сторону, когда мимо нее с клацаньем стремительно промчалось и выскочило из дома крабоподобное существо, движущееся на своих многочисленных постукивающих, щелкающих и не останавливающихся ногах.

Коралина знала, что это такое. Она знала, что с этим случилось потом. Она видела это слишком часто за последние несколько дней — тянущимся, хватающим, сцапывающим и забрасывающим черных жуков прямехонько в рот другой мамы. Костяного цвета, пятиногая, с ногтями кровавого цвета. Это была правая рука другой мамы.

Ей нужен был черный ключ.

Похоже, Коралинины родители ничего не помнили о времени, проведенном ими в шаре со снежинками. По крайней мере, они ничего не говорили об этом, а Коралина не напоминала им.

Иногда она размышляла о том, заметили ли они вообще, что потеряли два дня жизни в настоящем мире, и неизбежно приходила к заключению, что они этого не помнят. Существуют люди, которые в состоянии проследить каждый день и каждый час своей жизни, а существуют такие, что не могут этого сделать — Коралинины родители, несомненно, принадлежали ко второй группе.

Перед тем, как улечься в постель в эту первую ночь дома, снова в своей собственной комнате, Коралина положила под подушку стеклянные шарики. Она вернулась в свою постель после того, как встретилась с рукой другой мамы, и хотя времени для сна осталось немного, она снова положила свою голову на подушку.

В этот момент что-то тихо хрустнуло.

Она села и подняла подушку. Осколки стеклянных шариков, увиденные ею, выглядели как скорлупки от яиц, которые можно обнаружить весной под деревьями, словно опустевшая и разбитая скорлупа от яиц малиновки, а может даже более хрупких яиц крапивника.

Что бы ни было внутри этих стеклянных шариков, он исчезло. Коралине вспомнились трое детей, машущих ей на прощание, машущих, перед тем как перейти серебристый ручей.

Она бережно собрала тоненькие скорлупки и положила их в маленькую синюю коробочку, в которой когда-то хранился браслет, подаренный ей бабушкой, когда Коралина была еще маленькой девочкой. Браслет был давно утерян, а коробочка от него осталась.

Мисс Спинк и мисс Форсибл возвратились домой, навестив племянницу мисс Спинк, и Коралина спустилась к ним попить чаю. Это было в понедельник. В среду Коралина должна была пойти в школу: начинался новый долгий учебный год.

Мисс Форсибл настояла на том, чтобы почитать по Каролининым чайным листьям.

— Что ж, похоже, все в основном в полном и образцовом порядке, дорогуша, — сказала мисс Форсибл.

— Что, простите? — спросила Коралина.

— Все складывается наилучшим образом, — ответила мисс Форсибл. — Ну, или почти все. Меня, правда, немного смущает вот это, — она указала на комок из чаинок, прилипший к стенке чашки.

Мисс Спинк с выражением недовольства потянулась за чашкой.

— Ей богу, Мириам. Дай сюда. Дай-ка я взгляну...

Она заморгала, вглядываясь сквозь свои толстые очки.

— О господи. Я даже не представляю, что это может значить. Выглядит точно как рука.

Коралина взглянула. Комок из чаинок немного напоминал руку, тянущуюся за чем-то.

Скочтерьер Хэмиш запрятался под стул мисс Форсибл и не вылезал оттуда.

— По-моему, он с кем-то подрался, — сказала мисс Спинк. — У бедняжки глубокий порез на боку. К вечеру мы сводим его к ветеринару. Хотела бы я знать, как все это случилось.

Коралина решила, что кое-что еще необходимо сделать.

Погода в эту последнюю неделю каникул стояла великолепная, словно лето решило рассчитаться за всю непогоду, подарив несколько славных солнечных деньков перед своим окончанием.

Пожилой чудаковатый мужчина с верхнего этажа, увидев Коралину, выходящую из квартиры мисс Спинк и мисс Форсибл, прокричал ей сверху:

……………………(конец примера)……………….…….

 

Сноски

1. На сценическом жаргоне "топтать подмостки" означает выступать на сцене.

2. Веллингтонскими в Великобритании называют высокие сапоги (сейчас, как правило, резиновые). Сапоги подобного фасона были в моде у британской аристократии в начале XIX века, а свою популярность и название они получили благодаря носившему их герцогу Веллингтонскому.

3. Порция — героиня пьесы У. Шекспира "Венецианский купец". Офелия — героиня пьесы У. Шекспира "Гамлет".

4. Традиционная в Британии закуска к чаю или кофе – сэндвич из двух сухих печений с начинкой из изюма.

5. Мадам Аркати — героиня пьесы Н. Коуарда "Неугомонный дух". Кормилица — героиня пьесы У. Шекспира "Ромео и Джульетта". Леди Брэкнел — героиня пьесы О. Уайлда «Как важно быть серьёзным». Все эти персонажи — это дамы пожилого возраста.

6. В театральной среде считается, что зеленая одежда на сцене приносит неудачу. Возможно, происходит это оттого, что актер, выступающий в зеленом костюме на уличных представлениях, плохо различим на фоне зеленой травы. Также зеленый свет, используемый в театре для освещения персонажей, может сделать актера в зеленом костюме практически невидимым на сцене.

7. Зачастую в театральной среде с большим суеверием относятся к пьесе У. Шекспира "Макбет". Существует поверье, что Шекспир использовал в пьесе заклинания настоящих ведьм, тем самым разгневав их и вызвав их проклятия. В связи с этим считается, что употребление настоящего названия пьесы в стенах театра может привести к провалу пьесы или к физическим увечьям и даже к смерти членов труппы. Поэтому в театральной среде не принято произносить имя "Макбет", вместо этого, говоря о пьесе, используют название "Шотландская пьеса" или "Макби", а главных персонажей называют "мистер и миссис М" или, например, "Шотландский король"

8. Монолог Джульетты во второй сцене второго акта пьесы У. Шекспира "Ромео и Джульетта", перевод Б. Пастернака.]

9. Реплика Ромео во второй сцене второго акта пьесы У. Шекспира "Ромео и Джульетта", перевод Б. Пастернака.

10. Роял Тунбридж Велс (обычно употребляется сокращенное название "Тунбридж Велс") — город в графстве Вест Кент на границе с графством Ист Сассекс, находящийся в 50 км. к юго-западу от Лондона.

11. Похищение людей в английском языке выражается словом kidnapping, которое происходит от kid (ребенок) и устаревшего napper (вор). В оригинальном тексте автор, проявив тонкий юмор, заменяет первую часть слова на grown-up, что означает взрослый, трансформируя тем самым слово в grown-up-napping.

12. "Счастливые семьи" — это традиционная игра в Великобритании. Играют в нее специальными картами, иллюстрированными изображениями четырех семей, каждая из которых, как правило, имеет отношение к какому-либо роду занятий. Смысл игры заключается в том, чтобы собрать все семьи. Игрок пытается угадать определенную карту у другого игрока, если он не угадывает, очередь переходит к другому игроку. Если догадка верна, игрок забирает у соперника отгаданную карту и продолжает отгадывать. Игра продолжается до тех пор, пока игрок не соберет все группы семей. Играть в эту игру можно и простыми игральными картами.

13. Слова, произносимые Королем Лиром, в четвертой сцене первого акта пьесы Уильяма Шекспира "Король Лир", перевод Б. Пастернака.

14. "Manners makyth man" — слова, ставшие английской пословицей, авторство которых приписывается Уильяму Уикему (1324-1404), бывшему одно время епископом Винчестера и Лорд-канцлером Англии, основавшему Винчестерский колледж, знаменитую школу для мальчиков, и Новый Колледж Оксфордского Университета.

15. Йо-йо - это популярная игрушка, сделанная из двух деревянных, пластмассовых или металлических дисков, соединенных между собой осью, на которую намотана веревка. На конце веревки находится петля, которую надевают на средний палец, после чего кидают катушку вниз. Раскрутившись до конца, катушка возвращается обратно в руку игрока, наматывая на себя веревку. Существует масса трюков при игре в йо-йо: "прогулка с собакой", "ракета", "вокруг света", "метроном" и т. д.